«Стеклова… Ох, Стеклова! Стекляшка чертова!»

Дарить цветы этой выскочке… изначально было херовой затеей!

Глупой и необдуманной. Но прикасаться к ней… прижимать к себе, стискивая дерзкую сучку, что есть мочи – вообще непростительной ошибкой!

Он чудом остался жив. Чудом не сдох в ту секунду, когда она… прильнула своим упругим задом к его члену. И сердце едва ни лопнуло в груди от напряжения. От шального выброса адреналина в кровь. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Вадим до последнего сражался за самообладание, цеплялся за мысли о Ксюхе, но… проиграл. Его жестко коротнуло. Мир вокруг померк. Провалился в гребанную бездну. Инстинкты взяли верх над разумом. Немедленно поставить эту выскочку раком - все, чего хотелось ему в тот момент. Будто почувствовав это, Аня включила заднюю. Дернулась, пытаясь отстраниться. А его вдруг осенило:

«Клюев! Вчера она точно также терлась о ширинку Клюева!»

28. Глава 28. Вадим

Это было сродни удару в солнечное сплетение. С вертушки.

Это порождало истерический смех в недрах его затуманенного сознания.
И это отрезвило. Придало сил. Злости. Буквально рассвирепев при мысли, что Аня проделывает подобные финты со всеми подряд, Вадим брезгливо скривился. Ему стало мерзко и противно до тошноты. До реальных рвотных позывов. Отпустив ее, отступив на пару шагов, он испытал самое настоящее облегчение. И жгучее разочарование. И в ней, и в себе. Особенно в себе.

«Какого дьявола я тут исполняю? У меня есть Ксюха! Моя Ксюха!»

Тем не менее, Вадим все же вынудил Аню принять его букет. Пусть хитростью и манипуляцией, но цель оправдывает средства. Вот и Стеклова повелась. Как миленькая. А он, с чувством выполненного долга, вернулся к Ксюше. Заключил ее в объятия и мягко погладил по щеке, будто извиняясь за недавнюю сцену. Даже поцеловать собирался, но… в последний момент застыл. Нахмурился. Увидел Клюева, направляющегося прямиком к Ане.

И невольно на Ксюху рыкнул, когда та попыталась отвлечь его от них.

За «воркованием» этих двоих с интересом наблюдала вся группа. Вадим не стал исключением. Но чем дольше он слушал их бред, тем сильнее раздражался. А когда Клюев целоваться к Ане полез, его терпение лопнуло.

- Никитос! – прогромыхал он прежде, чем успел себя остановить.

И тут же напоролся на негодующий взгляд Ксении. Она намеревалась что-то сказать ему, но не успела. В аудиторию бесцеремонно ворвалась… ее Величество, ходячее стихийное бедствие во плоти - Мария Стеклова.

И, пожалуй, впервые на его памяти она выглядела растерянной. Даже… смущенной. Вадим принципиально не вслушивался в их с Аней беседу, но одна Машкина фраза его все же зацепила. Царапнула нутро острой иглой:

- Цветочки, конечно, миленькие. Но… ты даже не представляешь, какие букеты дарили моей сестре. И в каком количестве. С ней такое не…

Окончание ее тирады потонуло в диком реве его пульса. Неожиданное открытие. Неприятное. Вадим стиснул зубы, искренне недоумевая:

«Это какие же? В каком таком количестве? А главное, КТО их ей дарил?»

Незаданный вопрос так и остался без ответа. Аня цыкнула на сестру, призывая ту к молчанию. А мгновение спустя по душу Стекловой-младшей явился лично ректор. И в столь скверном расположении духа Вадим видел дядю нечасто. Впрочем, похвастаться хорошим настроением и он сейчас не мог. Как не мог больше и находиться здесь. Ему будто воздуха не хватало.

С трудом контролируя эмоциональный шторм, в клочья разрывающий его самоконтроль, Вадим поспешил покинуть аудиторию. Никому ничего не объясняя. Ни с кем не прощаясь. Он вышел вслед за Машкой, которую Бондарев повел к себе кабинет. И за Аней… устремившейся на поиски их тетки. Ибо противостоять ректору без ее помощи она явно не рискнула бы.