– Курить можно? – деликатно осведомился водитель.

– Кури, – разрешил Донцов. – Только музыку выключи.

– Не любите современную?

– Я шум не люблю.

– Зачем тогда в органы пошли работать? – всё время косясь на Донцова, водитель тем не менее успевал ловко маневрировать в потоке машин. – Пасечником бы устроились или лесником…

– Разве место работы у меня на лбу написано? Или мы уже встречались? – Совершенно заурядная физиономия водителя не пробуждала в Донцове никаких воспоминаний.

– Встречались, – сказано это было таким тоном, словно водитель сознавался в каком-то тяжком грехе.

– Почему так грустно?

– Воспоминание грустное… Нет, к вам, гражданин начальник, я никаких претензий не имею. Наоборот. Если бы не тот случай, я наверное, уже давно землю парил. А так появилась возможность подумать.

– Срок мотал?

– Нет. Год условно дали. Но в следственном изоляторе парашу понюхал… Вам на Сухой какой номер нужен?

– К клинике подъезжай. Вон проходная с красной крышей.

– На этой стороне остановка запрещена… Ну ладно, нарушим. Ведь не гумозника какого-нибудь везу.

– Тебя как зовут? – рассчитываясь с водителем, спросил Донцов.

– Толик, – ответил тот и тут же поправился: – Анатолий Сургуч.

– Сургуч… – хмыкнул Донцов. – Зачем мне твою кликуху знать.

– Это не кликуха вовсе, а моя законная фамилия. Забыли разве?

– Каюсь, забыл. Времени-то, надо полагать, порядочно прошло.

– Почти десять лет.

– Вот видишь… У меня к тебе, Толик, есть одна просьба. Вернее предложение. Ты в рабочее время свободен бываешь?

– Да почти всегда. Мой барин за целый день от силы два-три рейса делает. Кабинетный работник.

– Покатай меня с недельку. По разумным расценкам, конечно. Дел, понимаешь, много скопилось, и все в разных концах города.

– На служебной не проще будет?

– Было бы проще, я бы к тебе не обращался.

– Заметано, – согласился Толик Сургуч. – Вот вам номер моего мобильника. Если свободен буду, всегда подскочу.

Ещё одна визитка пополнила бумажник Донцова.

Клиника была окружена старинной оградой из чугунного литья. Хотя почти все его элементы представляли собой затейливые растительные узоры, по верху шёл частокол острейших пик, вид которых отбивал всякую охоту покушаться на неприкосновенность этой ограды.

Кроме ограды и густых парковых насаждений, территорию клиники охраняли ещё и молодые люди, которых с медицинскими работниками роднило, наверное, только одно качество – отсутствие страха перед кровью. Чужой, естественно.

Понимая, что здесь на дурика не проскочишь, Донцов представился по всей форме, однако его служебное удостоверение не произвело на охрану никакого впечатления.

– Ждите, – сказали ему с холодной корректностью. – Нужный вам человек пока занят.

Впрочем, это была хорошая весть. Алексей Игнатьевич Шкурдюк обретался где-то неподалёку, хотя мог бы и смыться, нарушив планы Донцова.

Ждать пришлось в крохотной, похожей на аквариум комнатке со стеклянными стенами. За полчаса, впустую потраченные на проходной, в клинику не наведался ни единый посетитель, а к воротам не подъехала ни одна машина.

Всё это невольно настораживало, тем более что охранники соблюдали гробовое молчание и если уж общались между собой, то исключительно жестами, словно разведчики, находящиеся на вражеской территории.

Однако появление заместителя врача по общим вопросам сразу разрядило гнетущую обстановку. К проходной он не пришёл, а буквально примчался, как будто бы его здесь ожидал не суровый и въедливый следователь, а по крайней мере невеста.

– Ох, извините, – просипел он голосом, не то простуженным, не то пропитым. – Я вас с самого утра поджидал, а потом немного отвлекся. Заботы, знаете ли. Всё на моих плечах лежит, начиная от туалетной бумаги и кончая транспортом.