Он вдруг помрачнел: ему на судьбе тоже счастья семейного написано не было. Совсем даже наоборот. Жена его первая и любимая, умерла в родах вместе с младенцем, когда было ему самому всего девятнадцать зим. С тех пор он снова жениться не пытался: потому как убедился, что рок на нём страшный, напророченный ещё в детстве. А теперь вон глаза загорелись, словно и правда встретил где девушку, что тронула его сердце. Но и о том, что ждёт каждую его супругу, он тоже помнил. Только потому, верно, Чаян отринул нерадостные думы и продолжил серьёзно:

– За княженкой Елицей ехать нужно, братец. И, кроме тебя, дело это мне доверить некому. Сам понимаешь.

Леден кивнул. Правду сказать, покидать брата сейчас, когда в Велеборске им совсем не рады и могут задумать ещё хорошую подлость, ему не хотелось. Но и деваться было некуда.

– Сегодня же отправлюсь, – не стал он возражать. – Только кметей из становища возьму. Да нескольких – из дружины Доброги. Своих там лучше признают да выслушаю внимательнее.

– Вези её сюда скорее, – Чаян уставился куда-то в дно кружки. – Да не запугивай сильно. А то знаю я тебя. Нам союзник нужен, а не лютый враг.

– А тут как ни поверни, мы враги ей, – Леден пожал плечами.

Чаян кивнул задумчиво, но больше ничего говорить не стал. Скоро собрались кмети в дорогу до дальней Звяницы. Обратились напоследок к Богам в здешнем святилище, принесли требы на удачный путь. Да и выехали за неприветливые ещё ворота.

Пустые глазницы турьего черепа ощутимо вперились в спину. Леден даже хотел обернуться было, да не стал. Дорога повела его на запад, к границам с неспокойными косляками. И от мысли о встрече с загадочной княженкой, которая, возможно, знала самое важное для всех остёрцев, внутри тревожно замирало.

Комоедицы гремели на всю весь уже несколько дней. У стен Лосича шла широкая ярмарка: многие купцы с окрестных земель поспешили сюда, чтобы наторговаться перед долгой дорогой. Как протают торговые пути, что, по правде сказать, не больно-то засыпало снегом и зимой, отправятся они на юг и запад – повезут из Велеборского княжества оружие и пушнину, добротный лён и золотые-серебряные украшения. А привезут назад редкие ткани, вино да самоцветы – много чего ещё, что трудно сыскать на этих землях.

Казалось, даже ветер не мог смахнуть накрепко пропитавший воздух запах лепёшек – символов Дажьбожьего ока, что с каждым днём грело всё сильнее. Пекли и жаворонков да коровок – скорее приманить весну и уважать Богов – дарили их родичам и знакомым, чтобы поделиться радостью и удачей на весь год. Вот и Елица не могла на улицу выйти, чтобы не принести после в избу пару румяных птичек. И сама раздаривала с пожеланиями хлебородного лета и счастья. Но больших гуляний она всё ж сторонилась. Как ни заманивала её Веселина нацепить какую звериную личину, а то и вовсе парнем переодеться да побегать по веси, распугивая прохожих и будоража собак во дворах.

Такие гуляния было слышно издалека по хохоту молодых голосов, по бешеному лаю псин и радостному визгу детей, что всегда сопровождали шумные ватаги ряженых. И совсем уж скрыться от них не удавалось. Приходилось после отлучки возвращаться в избу изогнутыми тропами, чтобы не налететь на лишнее внимание и не попасть под шалости захмелевших от быстрого бега крови по телу друзей.

Да вот сегодня не с руки было плестись едва не вкруг всей веси – несла она почти полную корзину яиц от Избавы, выменянную на несколько мотков прекрасной, крашеной тайными травами Сновиды пряжи. От её особого отвара нитки приобретали дивный и очень стойкий красный цвет – самое то, чтобы подросшей дочке понёву соткать – любой парень залюбуется.