И все же из моих глаз не скатывается и слезинки, и мне начинает казаться, что у меня уже поехала крыша.

Разве я не должна упасть в ноги и слезно молить о пощаде?

Но вместо этого я все еще делаю слабые попытки остановить похитителя. Правда безуспешно.

Мы минуем еще одну лестницу, а затем заходим в комнату, среди других затхлых стен напоминающую VIP-комнату короля. Но почему-то сейчас подобное осознание ужасает еще больше, чем когда я только вошла в это здание. Непроизвольно обвожу взглядом сидящих и стоящих мужчин, которые как коршуны следят за каждым нашим движением.

Кажется, я слышу звук того, как рушатся остатки стен моего самообладания.

Черт возьми… Нервно облизываю губы.

Все происходит словно в замедленной съемке, и как сквозь слой ваты до моего спутанного паникой сознания доносятся низкие голоса, после чего мужчина, появившийся будто из ниоткуда, полностью концентрируется на мне. 

И мне не нравится то, что я вижу.

У него темные глаза такого же цвета, как и редкие волосы на его голове. Злое лицо с кривой верхней губой свидетельствует о том, что он всю жизнь выказывал презрение и отвращение ко всему живому. Как сейчас делает это по отношению ко мне. Мужчина смотрит на меня так, будто я по умолчанию числюсь в его черном списке жертв. И он даже не пытается скрыть свое отвращение. Такое чувство, что до этого момента я была ослеплена и совершенно не видела, что происходило вокруг меня.

— Ты знаешь, кто я? — мужской голос звучит ровно и твердо, только я не нахожу в себе сил, чтобы ответить ему, поэтому лишь неуверенно качаю головой.

— Меня зовут Дмитрий. Мы с твоим отцом и дядей давние товарищи, которые, к слову, очень долго были занозой в моей заднице.

Он говорит таким непринужденным тоном, что мне хочется поверить каждому слову этого человека. И я могла бы это сделать, если бы взгляд Дмитрия не кричал о жажде крови. Вот только чьей?

— Но открою один секрет, милая. Благодаря тебе я убью их одной пулей. И эта пуля, — ты.

Сглатываю.

— Почему… что они сделали?

— О, много чего. — На мгновение в его глазах появляется гнев. — И много с кем, — Дмитрий демонстративно обводит взглядом всех мужчин в помещении и делает шаг вперед, приобнимая меня за плечи. Я даже не делаю попытки избежать прикосновения, потому что все мое тело сковывает холодным ужасом. Почему-то мне кажется, сейчас я готова отдать все, лишь бы оказаться за спиной своего похитителя, ведь сегодня я чувствовала себя там в безопасности. Вот только спустя несколько секунд судорожных метаний в поисках Беса, я с ужасом замечаю, что он стоит в дверях… Он ведь не оставит меня здесь? — Ты думаешь, мы такие плохие? — раздается хрипло рядом с моим ухом. — Похитили бедную принцессу? Шантажируем ее любимого папочку? А что, если ты жила всю свою жизнь среди таких же чудовищ, как мы? М? Что если ты часть этого дерьма? Кстати, почему бы мне не рассказать правду о твоем дорогом папочке и дяде? Они лихо выдают билеты на тот свет, а тем, кого оставляют в живых, любят отрезать пару лишних органов или даже отправить за решетку мотать срок за совершенные не ими грехи? Ты знаешь, что одному из моих людей они отрезали язык, а второму все пять пальцев?  — Ахаю и прикрываю рот ладонью, боясь, что прямо сейчас мой желудок вывернет наизнанку. Сквозь частое дыхание до меня добирается мерзкий хохот, а потом снова этот проклятый голос: — А еще твои папочка и дядюшка ежедневно торгуют оружием, из которых убивают невинных женщин и детей…

— Хватит! Хватит! — кричу, пряча лицо в ладонях, пока внутри меня все рушится от мысли, что мой отец способен на такую жестокость. Я знаю, что его многие боятся, но также и уважают, знаю, что у них бизнес с дядей Тихоном, но разве было мне раньше дело до этого? Нет… Да и не возникало у меня поводов интересоваться подобными вещами, так же как и нет сейчас причин верить этому ужасному человеку. — Я не верю ни единому вашему слову… — шепчу, с трудом справляясь с неровным дыханием, а потом опускаю дрожащие руки и, собрав в кулак всю свою силу воли, поднимаю взгляд на Дмитрия. — За что вы так его ненавидите?