– Ой... Только не растирай эту хрень по себе - ворчит Вадим наклоняясь к сыну и вытирая у него под носом.

Из футболки Дёмина вываливается цепочка с крестиком, ничего примечательного, но все же одна деталь царапает мне глаза, заставляя замереть.

С моего лица мигом стекает улыбка, а сердце пару раз дернувшись, замирает.

Поднимаю подозрительный взгляд на Вадима и рассматриваю так, словно впервые увидел.

На его цепочке вторая половина сердечка.

И что это за херня такая, а?

В голове моей начинается гул из мыслей.

Варианты самые разные, но один, блять до безумия правдоподобный.

Это его рук дело?

Он подослал эту девчонку ко мне? А почему тогда медальон... Так стоп.

Пф-ф-ф...

Увожу на секунду взгляд на смеющуюся Веронику.

Она втянув щеки растушевывает себе румяна, кривляясь перед дочерью.

Сука. Это не может быть правдой...

Он ей что... изменяет?

– Не трогай больше Леш, разрушишь– произносит Вадим предупредительным тоном и переводит свой взгляд на меня.

Я блять стараюсь держать лицо, но мне кажется, что это у меня херово выходит.

Слишком сильное потрясение.

– Зачетный кулон– выдаю свое подозрение с потрахами, так и не сумев взять себя в руки.

Против воли сжимаю челюсть и кулаки.

Блять.

Я не знаю, что с ним сделаю, если он сейчас начнет мне пиздеть.

Вадик усмехнувшись, заправляет цепочку под футболку.

– Лялька подарила.

Лялька...

– А...– произношу задумчиво, пытаясь сформулировать вопрос и срастить буквы в слова.

– Да сестренка моя. Ева.

Сестренка...

Опустив взгляд медленно охуеваю складывая из фактов пазл.

Да ну на хер...

Конечно, это может быть просто совпадением, но что-то мне подсказывает, что нет.

Словно по волшебству в гостинной раздается шлепанье босых ног, на которое я механически оборачиваюсь.

Это девчонка.

– А вот и она– произносит Дёмин наросчито громко, пытаясь обратить внимание девчонки на нас – как всегда с голой задницей.

И правду голой.

Ее шорты настолько короткие, что я обязательно бы обратил на нее внимание, если бы не кое какие обстоятельства, вынуждающие мой мозг мечтать о тонкой шее в моих руках.

Два плюс два равно четыре, да? Тогда почему у меня шесть?

Цокнув языком, сестренка Вадима наливает в стеклянный стакан воду.

– Не начинай, Франкенштейн. Это такие шорты, ок?

Голос... Ее голос ...

Ох, сука...

Усмехнувшись, качаю головой.

Как дурака вокруг пальца...

Ева оборачивается на нас и увидев меня, деревянеет.

Блять!

– И сколько же лет твоей голожопой ляльке?

Мой голос с налетом стали.

Ну привет, журналистка херова. Давай знакомиться.

С лица девчонки сходит краска и она дернув горлом, быстро моргает.

Чувствую на себе жесткий взгляд Дёмина, но фильтрую его так же как и его дальнейшие слова

– Ты бы это...Так не пялился на нее. Семнадцать ей.

Провожу языком по нижней губе и внимательно разглядываю полуголую девицу.

Она выглядит, как сопливая семнадцатилетняя девочка, но какого хера я в ней видел взрослую.

Не двадцатипятилетнюю, конечно, но уж точно не ребенка.

Поменялось все: прическа, губы, скулы, ресницы.

Понимаю, что на волосах был парик и сиськи...У нее были сиськи, а у этой... Ну все как должно быть у несовершеннолетних девочек.

Фак...

Ну на хрена этот цирк был нужен?

В гостинной "живыми" остались только дети, остальные подозрительно смотрят на нас с Евой.

Я сверлю козу требовательным взглядом.

Объясняй давай все.

Тишина затянувшись становится звенящей и осязаемой и кареглазка не найдя спасения от моего расчленяющего взгляда,дергается с места расплескивая на ходу воду.

– Стоять!– рычу так громко, что девчонки дернувшись, разливают вино.

Взгляд Дёмина полосует мое лицо.