– Добрый день, вы ко мне?

Женя от испуга резко обернулась и оказалась нос к носу с Лениной мамой. Наталья Владленовна, седая, с зачесанными назад в пучок волосами, невысокая, плотная, с продуктовыми пакетами в руках стояла и спокойно рассматривала девушку.

– Да. То есть нет, – не зная, куда ей деваться, топталась загнанная в угол Женька. – Я просто так, я случайно. Извините.

– Вы ведь Женя, да? – спросила ее ровным, без всхлипов и намеков на истерику, голосом Наталья Владленовна. – Мне Таня вас на поминках показала, и я вас сразу вспомнила. В школе у вас хвостик был такой смешной, коротенький, как у лошадки. И вы всегда были очень активной, в спектаклях школьных участвовали и концертах. Не то что Лена, она у меня была тихоней, не любила выступления. Хотя и слух был, и голосок неплохой.

– Зато она по математике лучше всех тянула, – поспешила вставить Женя. – Я всегда у нее списывала.

– Да, с математикой это у нее в отца, – кивнула Наталья Владленовна. – А что это мы на лестнице стоим? Подержите, пожалуйста, я ключи достану, – попросила Ленина мама, протягивая Жене пакеты.

Деваться было некуда, и девушка вслед за Натальей Владленовной вошла в квартиру.

– Женя, я же понимаю, что вы не просто так пришли, чаю со мной попить, хотя мне это очень приятно, – проговорила Наталья Владленовна, когда, налив гостье вторую чашку чаю, снова вернулась за стол. – Что вас привело? Вы не стесняйтесь, говорите как есть. Я все выдержу, сердце у меня здоровое.

Женя с удивлением и ужасом смотрела на сидящую напротив женщину. Наталья Владленовна, вопреки Жениным ожиданиям, не заливалась слезами и причитаниями, не почернела от горя, а держалась так, словно не ребенка похоронила, а, скажем, двоюродную сестру в летах. Видимо, Наталья Владленовна догадалась, о чем с таким нахмуренным видом размышляет ее гостья, потому что, тяжело вздохнув, сказала:

– Боль от потери ребенка так просто не выплачешь, слез не хватит, – проговорила она, глядя в свою чашку, – мне с ней до конца своих дней жить, внуков растить, второй дочери помогать. Раскисать нельзя. Да еще мама парализованная, после инсульта не встает, никого не узнает и заговаривается. А может, и хорошо, что не узнает, зато о Лене ничего не знает, – добавила она после коротенькой паузы. – Так что говорите, Женя, не стесняйтесь.

И Женя решилась.

– Я о Ленином ребенке поговорить хотела, – робко начала она.

– О ребенке? – искренне удивилась Наталья Владленовна, явно не ожидавшая ничего подобного. – Я думала, Леночка вам денег осталась должна.

– Да что вы? – в свою очередь изумилась Женя. – Стала бы я вас из-за такой ерунды беспокоить.

– А что же с ребенком? Он же умер еще в роддоме, – глядя на нее с тревожным интересом, спросила Наталья Владленовна.

– Точно в роддоме, вы не путаете? – взволнованно спросила девушка, уже понимая, что не зря потревожила несчастную женщину.

– Женя, в чем дело? Что вы знаете? Точнее, что происходит, говорите немедленно, вы меня пугаете! – Теперь она вся подобралась, выпрямила спину и сцепила перед собой руки, словно приготовилась к новому удару.

– Если честно, я не знаю, – опуская глаза, призналась Женя и рассказала Наталье Владленовне все, начиная с их с Леной встречи в роддоме.

К ее удивлению, Наталья Владленовна отреагировала на рассказ как-то удивительно равнодушно. Она немного помолчала, помешала ложечкой остывший чай и задумчиво проговорила:

– Думаю, что никакой тайны здесь нет. Дима сам принимал роды и наверняка сделал все, что возможно для спасения младенца, и к тому же не допустил бы ничего незаконного, а что касается записи в медкарте, возможно, роддом подделал отчетность, чтобы не портить статистику, – вздохнула она еще раз.