Ориентированная на решение общенациональных проблем, а не на обогащение узкой группы узаконенного ворья, опричнина нового типа – это «материя», которая порождается, помимо прочего, «духом» нового знания и даже нового чувствования, нового слышания Музыки Истории. Как будет называться новое знание? Не знаю. Может быть, по крайней мере, для начала, «консервативно-динамическим». Может – иначе. Но я знаю точно, что оно должно быть бескомпромиссным по отношению к нам самим, не позволяющим пускать слюни и сюсюкать по поводу особой «русской духовности» и «загадок русской души», а чётко фиксировать все слабые и неприятные стороны нашей истории и нашего характера, ставить диагноз, не забывая о сильных сторонах и формируя чувство победительности вопреки всему.

Это знание должно быть ключом к секретам явных и тайных врагов России и русских в мире в целом и отдельно взятых странах – в Высоком Буржуинстве, Равнинном Королевстве, Снежном Царстве и Знойном Государстве, вскрывая их сильные и находя их слабые стороны. Оно должно быть убойным и работать в мировой борьбе по пехотному принципу «штык в горло с двумя проворотами». Или по снайперскому – «один выстрел – один труп». А ещё лучше – два, не оставляя противнику шансов – ни одного. И тогда мы увидим Пятый Рим с сияющей над ним руной Победы.

Институт динамического консерватизма

12.03.2010

Тема этой статьи – успехи России и успехи русских (это далеко не всегда совпадает) в исторической ретроспективе и уроки этой ретроспективы. Вопрос, над которым я хочу поразмышлять – какие периоды русской истории были наиболее успешными для страны и народа, как соотносились друг с другом фазы внутреннего и внешнего успеха.

В русской истории можно выделить три крупные структуры: Московское самодержавие, Петербургское самодержавие и коммунистический строй («исторический коммунизм» – т. е. то, что реально было в истории, а не на страницах учебников научного коммунизма и пропагандистских изданий, где коммунизм рассматривался как высшая стадия социализма). Я в основном буду говорить о второй и третьей структурах, поскольку первая структура – Московское царство – совпала с генезисом «русского хаосмоса», а потому её фазы смазаны, тогда как в Петербургском самодержавии и комстрое фазы просматриваются чётко, и между фазами обеих структур очевиден параллелизм.

Первую фазу обеих структур я называю «демонархией»[1]. Это можно расшифровать и как «демоническую власть», и как «монархию демоса» (народа), и как «якобы монархию», а на самом деле – нечто, намного более крутое. В Петербургском самодержавии это режим Петра I, «реликтовое излучение» которого можно уловить вплоть до 1750-х – 60-х годов; в комстрое это, конечно же, сталинский режим, ну а в московском царстве это режим Ивана Грозного, начиная с опричнины. Последняя стала эмбрионом и одновременно средством возникновения и Московского самодержавия, и самодержавия вообще, и русской власти как уникального – автосубъектного и надзаконного – феномена. По сути, это было началом смуты по отношению к княжебоярскому режиму и одновременно демонархией, вызвавшей ответную реакцию – сначала боярскую, а затем общесоциальную смуту 1584/1598–1613/1619 гг. (её латентную фазу – 1584/1598 гг. можно в известном смысле считать «оттепелью»).

Демонархия реализуется как подавление опирающимся на значительную часть населения (народа) центроверхом (последний персонифицирован единодержавным правителем, как бы он ни назывался, и «спаянным» с ним чрезвычайным органом – опричнина, гвардия Петра I, ЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД) верхов и «остальной» части народа. По сути, это «холодная» гражданская война, фаза кристаллизации, торможения. Поскольку одна из главных задач демонархии – подавление основной массы населения, которая, естественно, представлена русскими, то, как правило, демонархические (или – шире – послесмутные) фазы характеризуются русофобией, а в «чрезвычайках» в связи с этим всегда обнаруживается большое количество нерусских элементов, главным образом, в руководстве – немцы, латыши, евреи. Но есть и обратная связь – русофобия как следствие значительной численности нерусских в органах репрессий и культуры. Классический случай – большевистский режим в 1917–1934/37 гг. Национальное по форме облекает социально-властное содержание и его специфические задачи на фазе демонархии.