Но сказать, что ленинизм есть верование небольшого числа ведомых демагогией фанатиков, озабоченных лишь пропагандой и преследованием инакомыслящих, – значит сказать лишь то, что он действительно есть религия, а не просто партия, и что Ленин – это Магомет, а не Бисмарк. Если мы сожмемся от страха в наших капиталистических креслах, то увидим в коммунистах России всего лишь ранних христиан, ведомых Аттилой, который, прибегнув к святой инквизиции и институту иезуитской миссии, дословно реализует экономические требования Нового Завета. Но если мы предпочтем смотреть на все спокойно, то сможем ли мы тогда быть уверены, что экономические требования, столь несовместимые с природой человека, не удастся навязать ни с помощью проповедников, ни с помощью армии?

В связи с этим возникают три вопроса. Является ли новая религия хоть отчасти истинной или отвечающей духовным запросам современного человека? Способна ли она, что касается ее материального выражения, выжить и дальше? Сможет ли она с течением времени – при соответствующих смягчениях и добавлениях – вызвать симпатии у большинства людей?

Что касается ответа на первый вопрос, то те, кто в полной мере удовлетворены христианским либо эгоистическим капитализмом, вряд ли поддадутся на уловки, направленные на сокрытие ответа; им подходит любая религия или вообще никакая. Но даже многие из тех, кто живут в наше время без общения с религией, склонны поддаваться эмоциональному увлечению любой действительно новой религией, а не просто возобновлением старой, стремясь испытать ее мотивирующую силу. Тем более что эти новые вещи привносятся Россией – красивым и беззаботным младшим чадом европейского семейства. Родившись на два столетия позже, оно способно преодолеть разочарования прочих великовозрастных членов семейства еще до того, как оно потеряет свойственную юности гениальность или привычки к уюту и комфорту. Я симпатизирую тем, кто находит в Советской России нечто хорошее.

Конец ознакомительного фрагмента.