Владимир Александрович в сердцах придавил рычаг уличного автомата:

– Вот сволочь… – и тут же испугался: а вдруг у них тут предусмотрена какая-нибудь защита от телефонных хулиганов? Сейчас как обрызгает краской вонючей или заорет на весь район, чтобы полиция подоспела.

– Не расстраивайся, Саныч. Это был дохлый номер. – Сергей по прозвищу Рэмбо еще раз сверился с расписанием. – Двинулись, а то опоздаем.

Действительно, к платформе уже подползала серебристая гусеница электрички.

– Долго нам ехать?

– Прилично. Другой конец… Но часа через полтора в общей сложности будем.

Разговаривали вполголоса – на всякий случай. Как успел заметить Владимир Александрович, вероятность в Нью-Йорке нарваться на человека, понимающего по-русски, была высока до смешного. Если раньше, говорят, бывшие граждане СССР встречались преимущественно в Бруклине или на дешевых распродажах центральных универмагов, то теперь и престижные пригороды, и деловой Манхэттен утратили безусловную монополию английского языка.

– Может, зря мы машину бросили?

– Не знаю… Честно говоря, я, наверное, первый раз за последние года четыре общественным транспортом пользуюсь. – Рэмбо полюбовался на купленные в кассе билеты. – Да это и дороже выходит! Тут без автомобиля – как голый. Хотя, конечно, если в трафик влипнешь…

– Куда влипнешь? – не понял Виноградов.

– Ну в пробку попадешь! Иногда по два часа добираемся, хотя пешком ходу минут десять.

– Понял… Ладно, ничего не поделаешь.

По счастью, спутник Владимира Александровича не злоупотреблял американизмами типа «юзаная кара» или «рефьюзник». Хотя было ясно, что в первом случае речь идет о неновом транспортном средстве, а во втором просто имелся в виду человек, которому долгое время отказывали в выезде из бывшего Союза, то есть «отказник»… Владимир Александрович понимал, о чем речь, но слух подобные выражения резали.

Впрочем, на эту тему в свое время высказался Маяковский – и ни убавить, ни прибавить…

– Саныч, я редко ошибаюсь в таких вопросах. Нас вели от самого отеля.

– Тот «шевроле» и такси желтое?

– Остальных я мог и не заметить.

– Значит, все-таки мною интересуются… – Виноградов вспомнил рыжего верзилу в холле – получалось, что вряд ли хвост привел за собой напарник. Но когда они отъезжали на взятой Сергеем в аренду машине, кто-то точно увязался следом. – Ты чистый был до этого?

– Проверялся! – пожал плечами тот. – Никогда нельзя быть уверенным, но ничего подозрительного…

Обнаружив «сопровождение», они не стали устраивать по городу автомобильные гонки. Это в кино хорошо, а взаправду – мигом очутишься в наручниках за нарушение правил дорожного движения.

– Потом никаких командировочных не хватит рассчитаться, а то и вышвырнут из страны без разговоров, – объяснил свое решение Рэмбо. Они как раз без аппетита пережевывали заказанную пиццу. – Цены здесь, однако… У нас процентов на двадцать дешевле.

Владимир Александрович сразу почему-то догадался, что Сергей имеет в виду не родную деревню на Псковщине, а забегаловки нью-йоркских окраин. Странно, но даже гамбургеры в демократичных «Макдональдсах» стоили по-разному – в зависимости от географического положения. Хоть и шла речь о считаных центах, но…

– Давай я позову, рассчитаюсь?

– Не надо, Саныч… Только башкой не крути! Мне тут одна парочка, что после нас пришла, отчего-то внушает смутные подозрения. – Сидя напротив Виноградова, Рэмбо имел возможность просматривать весь крохотный итальянский ресторанчик. И делал это достаточно профессионально. – Давай, как договаривались?

– Кепку жалко, – вздохнул Владимир Александрович. Он только вчера купил ее в негритянской лавке – цвета морской волны, с вышитым американским орлом. Всего-то за пять долларов!