Дмитрий понял на кого смотрит. Гереспри создали форма-мутацию мегистотерия на основе вида животных, близких к лан-ирмеям, из одного биологического семейства с ними. Это короткое объяснение Ирса всплыло в его памяти и пригодилось, чтобы понять, что рядом с ним лан-ирмей. А значит, это лаборатория на их корабле.

Бестужев задышал чаще, ощутив накат эмоций. Ком вопросов возник в голове, всей массой придавив и без того жёстко тормозящее мышление. Вычленить первый в логической цепочке было сложно, но Дмитрий пытался. Лан-ирмеи успели к Земле? Что сделали? Помогли? Захватили? Уничтожили? Что сейчас на планете? Где флот гереспри? И Аня с Костей, они добрались? Этот последний вопрос с болью пульсировал в сознании, но начать нужно не с него. Лан-ирмеи могут вообще ничего не знать о них. Мегистотерий и женщина, оставшиеся в космосе вдвоём…

Бестужев ощутил по-настоящему сильную дрожь, которая вызвала боль в мышцах, пока он пытался подавить мысль о том, что шанс выжить был низким изначально. И он обманывал сам себя, потому что не мог принять неизбежное – он не сможет их спасти.

– Здравствуй, Дмитрий, – голос лан-ирмея был низким, рычащим, но приятным по тембру.

Бестужев рассматривал его лицо и ждал продолжения. Оно должно быть. У лан- ирмея были насыщенные тёмно-серые глаза с большой радужной оболочкой, и он щурился, с интересом разглядывая человека. Дмитрий знал, что монстра узнает в любом обличии, но в отличие от Ирса, встречу с которым он помнил во всех деталях, от этого пришельца угрозы не исходило.

– Мое имя Магбрав, – произнёс лан-ирмей. – Ты находишься на моём корабле. Моё звание соответствует генералу в системе званий, принятой в вооружённых силах твоей страны. Обращаться ко мне можешь по имени. Мы забрали твоё тело из корабля командующего Ирса и провели процедуры по возобновлению жизнедеятельности. Ты был мёртв. Ты помнишь это, Дмитрий?

Бестужев сделал утвердительный жест головой. Он помнил. Из-за отсутствия волнения даже по этому поводу наконец понял, что мешает ему собраться с мыслями и прошептал:

– Успокоительное из меня убери.

Магбрав, услышав это, приятно удивился уже второй раз. Первый – минуту назад, когда ему сказали, что активность мозга восемьдесят три процента от общей эффективности. При успокоительном это нереально высокий показатель. Дмитрий сейчас должен лежать в состоянии, близком к сонному, и его мозг не должен оценивать информацию, поступающую по зрительным и слуховым каналам. Однако, активность зашкаливает.

Магбрав поднял голову и приказал старшему офицеру лаборатории:

– Прекратить подачу успокоительного, очистить кровь.

Бестужев всё-таки зашевелился после этих слов. Подвигал ногами, руками, голову поднял. Понаблюдал, как паутинообразные трубки, воткнувшиеся в каждый сантиметр его тела, пришли в движение, быстро откачивая из него успокоительное. И даже выдохнул с облегчением, почувствовав, как проясняется сознание.

Едва в мысли вернулась чёткость, Дмитрий сел в ванной и оглянулся. Увидел за собой ещё троих лан-ирмеев. Двое были научными сотрудниками лаборатории, третий – офицером корабля из командного состава. Это всё подсказали знаки отличия на одежде. Хотя, слово "одежда" не подходило. Высокие фигуры лан-ирмеев, с хорошо развитыми округлыми мышцами, плотно облегало тёмно-синее покрытие, похожее на шероховатую резину. Блестели метало-вставки на груди и плечах. Это как раз были знаки отличия – шевроны и погоны.

Рассматривая эти пластинки разных форм и размеров, Бестужев случайно активировал БПУ своим любопытством. На внутреннем мониторе, появление которого перед глазами воспринималось довольно привычно, вспыхнули данные: открылась таблица метало-нашивок с расшифровкой званий и подразделений.