Приветливо махнула рукой лейтенанту Лаврову, скучающему на посту, приоткрыла окно, давая степному ветру наполнить салон машины влажным, чуть дымным воздухом и прибавила скорость.
Алёна парковалась возле магазина бытовой техники, когда её телефон завибрировал, сообщая о входящем вызове от дочери.
- Привет, солнышко моё! - Алёна была искренне рада, что Вероника позвонила именно сейчас, а не несколько дней назад. Если бы звонок застал её на прошлой неделе, то вряд ли получилось бы скрыть своё состояние от дочери и делать вид, что всё в жизни прекрасно.
- Здравствуй, мам! Как ты, как дела?
- Всё хорошо, Никуш. Погода чудесная, по магазинам катаюсь. А ты? Освоилась уже?
- Ой, мам, я просто счастлива! Ты не представляешь, как тут здорово! У нас своя компания, ребята такие классные. Преподаватели тоже, вроде, хорошие. Есть, конечно, строгие, одна прям грымза классическая, - Ника прыснула в трубку. - Но этого ничего, зато на её лекциях тишина и порядок, все старательно конспектируют.
Алёна даже сквозь разделяющие их две тысячи километров, слышала, как улыбается дочь, и подзаряжалась её чистой, незамутнённой радостью от простых молодёжных удовольствий. В юности всё просто и ясно, и кажется, что для счастья достаточно одного желания, а если поднапрячься, то весь мир ляжет у ног.
- Мам, ау! Ты ещё со мной? - смеющийся голос дочери вернул Алёну к разговору.
- Я здесь, Ник. Слушаю.
- Я говорю, перерыв между парами заканчивается, мне пора. Люблю тебя. Папе привет. Пока.
- Пока, родная.
Алёна сбросила звонок и несколько минут просто сидела в машине, унимая дрожь после разговора с Вероникой и обвиняя себя в трусости. Ну не готова она была сообщить дочери о предстоящем разводе. И, вообще, почему она должна этим заниматься? Сергей принял решение уйти из семьи, значит это его ответственность, ему и держать ответ.
Успокоившись, Алёна зашла в магазин, выбрала и купила двухконфорочную электроплитку и небольшой чайник. Времени оставалось не много, а дел, наоборот, достаточно. Павел просил купить сменное полотно для рубанка и новые дверные петли, Василь Петрович заказал розетки и выключатели, а ещё же в магазин за продуктами нужно, да и к маме хоть на пять минут заглянуть бы.
Мама, конечно, уже ждала, как и ребятня, выскочившая в коридор встречать тётю. Алёна вручила мальчишкам по шоколадному яйцу, погладила недовольного кота и прошла следом за мамой на кухню.
- Мам, а правда, что бабушка была лекаркой?
Рука мамы дрогнула и носик заварочного чайника звякнул о край пиалы.
- Уже наговорили? - Нервные нотки сделали голос резким и неприятным. - Ох уж эти деревенские...
На родное лицо наползла тень, между бровей пролегла глубокая морщина, губы мелко задрожали. Дёрганные движения выдавали волнение и было ясно, что тема эта для мамы крайне болезненна.
- Мам.. Ну что ты? Не хочешь, не рассказывай.. Не расстраивайся только.
- Ты прости, Алён. Что-то я разволновалась. Столько лет прошло, а всё никак не успокоюсь.. - Мама покрутила в пальцах чайную ложечку, отложила в сторону. Подпёрла подбородок ладошкой и продолжила: - Я долго ничего не замечала и не знала. Думала, живёт Маруся в деревне, огородом занимается. Ну грибы да травы собирает - это ладно, ничего такого.. - Мама замолчала на секунду, собираясь с силами, отвела глаза к окну и продолжила: - Раз приехали тебя навестить, а в доме мужик здоровенный окровавленный в комнате за печкой лежит. И Маруся над ним молитвы свои читает, да руками водит. Ох и испугались мы тогда с твоим отцом! Хорошо хоть, тебя не было в доме, не видела ты этой кровищи, да мужика страшного. Он даже не местный, не деревенский, представляешь? Косматый, заросший, бугаина такой, на кровати не умещается. Это ж надо придумать - в дом, где девка-подросток чужого мужика притащить.