- Видел бы ты своё лицо! Кстати, птицы не подгорят?

Охнув, полудемон бросился к костру, а я, продолжая хихикать, отправилась приводить себя в порядок. Когда вернулась, Кэцеро уже снял тушки с огня и уложил на большие плотные листья.

- В следующий раз я приготовлю завтрак,- пообещала я.- Пожарю яйца!

- Вот ещё! Чтобы я ел подобную гадость! Это оставлю ему,- он кивнул на устроившегося на моих коленях Камикадзе.

- Тебя ведь не обидела наша шутка?- на всякий случай уточнила я.

Полудемон смерил меня подозрительным взглядом.

- Почему ты со мной так приветлива?

- Тебе это не нравится?

Он дёрнул плечами.

- С чего вдруг такая перемена? И то, что говорила ночью… Это всё из жалости? Мне она не нужна!

Потянувшись к ближайшей тушке, так и замерла на полпути.

- Причём здесь жалость?..

- Ты едва смотрела на меня всё время! И вдруг разговариваешь и шутишь, как если бы я стал твоим приятелем, вроде этого Дэйки!

- Что ты, собственно, от меня хочешь?- окончательно растерялась я.- То жалуешься, я – неблагодарна и обращаюсь с тобой, как изверги в деревне. А теперь…

- …а теперь ведёшь себя, будто возвращаешь долг! Благодарность и жалость – не одно и то же! И, вообще, я бы не спас тебя, если бы не хотел! Ты мне ничем не обязана! В отличие от Иошинори, я способен помогать, не требуя ничего взамен!

Ещё вчера я бы, пожалуй, запустила в него птичьей тушкой. Но события последнего дня, когда воочию увидела враждебность, с которой он сталкивался из-за своего происхождения, как будто сдёрнули с глаз пелену. На самом деле удивительно, что Кэцеро не озлобился, а сохранил подобную доброжелательность после всего, что ему наверняка пришлось вынести. Я чуть не превратилась в мегеру всего лишь от отчаяния из-за неразделённой привязанности…

- Кэцеро…- придвинулась к нему ближе.- Ты ошибаешься. Жалость тут ни при чём. И до твоего происхождения мне нет дела. Совершенно не понимаю, почему это вызывает такое неприятие у местных. Просто я была к тебе несправедлива и теперь это поняла. Вот и всё…

И снова полудемон казался ошеломлённым, как ночью, когда я попросила у него прощения. Но подвижное лицо вдруг вспыхнуло, и он поспешно отвернулся.

- Ешь! Я сейчас!- и, сорвавшись с места, исчез в окружавших нас зарослях.

Уже ничему не удивляясь, я начала разделывать тушки. Кэцеро действительно вернулся быстро – я только закончила, и, избегая на меня смотреть, уселся напротив.

- Что случилось?- осторожно спросила я.

- Ничего. Нужно было побыть одному.

- Нобу-сан прав, ты действительно впыльчив. И деликатным твоё поведение никак не назовёшь. 

Сказав, тут же об этом пожалела – и более безобидные слова приводили полудемона в невменяемое состояние. Но, как ни странно, сейчас взрыва не последовало. Кэцеро как будто смутился и, застенчиво улыбнувшись, почесал затылок.

- Да, знаю… Извини!

Мы добрались к монастырю под вечер следующего дня незадолго до заката.

- Боялся, не успеем,- Кэцеро хитро покосился на меня.- Иначе бы снова пришлось глохнуть от твоих воплей при виде Нобу-сан!

- В этот раз закрыла бы глаза, а ты отнёс бы меня в комнату,- в тон ему отозвалась я.- Всё равно вваливаешься туда как к себе домой!

- Мой дом далеко отсюда,- пожал плечами Кэцеро. 

- У тебя есть дом?..

- Конечно! По-твоему, я живу в лесу на деревьях?

- Нет, с чего ты взял?- слишком поспешно возразила я.

Полудемон подозрительно прищурился.

- Так и думала, да?

- Ну… не то чтобы…- я кашлянула.

Кэцеро вздохнул, лицо вдруг стало серьёзным.

- Там очень красиво. Думаю, тебе бы понравилось…

Я улыбнулась. За прошедшие сутки моё общение с Кэцеро изменилось до неузнаваемости. В заботах о моём удобстве полудемон превзошёл даже Дэйки. Заметив синяки на локтях – следствие ночёвки на корнях, соорудил подобие гамака из веток и листьев, настолько удобного, что я забылась сном, едва в него забралась. А я наконец исполнила "угрозу" и пожарила на плоском камне несколько яиц. Гримасу на лице Кэцеро, когда он их увидел, наверное, не забуду долго. Согласившись попробовать, уверял, что не будь так голоден, никогда бы не стал есть подобную гадость. Но, судя по количеству поглощённых яиц, "гадость" всё же пришлась ему по вкусу. И, самое странное, его ворчание больше не приводило меня в бешенство. Раз или два дело, правда, доходило до словесных стычек. Но удивительно, насколько быстро подобное забывается, когда не воспринимаешь каждое слово собеседника, как кровное оскорбление.