Если бы мудрейший король Саоритас не выделил супруге и сыновьям собственных поместий, принцы давно бы одалживали у друзей деньги на одежду и питались бы исключительно дичью, добытой в королевских парках.

Только ее железная воля удерживала магичку от искушения собрать коллег под свою руку и устроить показательную бойню. Увы, Руима понимала, что ответ будет не менее сокрушительным и кровавым. А гражданской войны допускать нельзя.

Еще вчера Руима лично наблюдала столкновение королевы и канцлера в коридоре. Мерзкий червяк напомнил королеве, что ей полагается пребывать в трауре по усопшему супругу, а не демонстрировать на балу бриллианты.

В ответ Ее Величество выпрямилась во весь свой невеликий рост и не теряя достоинства ответила:

– Милейший барон должно быть запамятовал, – тут королева сделала паузу и скорбно покачала головой, как бы сожалея о нарушении памяти канцлера. – По закону Риины, женщина, не видевшая тела своего мужа считается вдовой лишь спустя три года после его пропажи. Поскольку королева – оплот и пример своих подданных, я не могу облачаться в траур до истечения трех лет.

Канцлеру оставалось лишь скрипнуть зубами и раскланяться.

Постоянная угроза, висящая над династией, требовала от Хранительницы решительных действий, но все попытки переломить ситуацию пропадали втуне. И поход за «Благословением Династии» был для Руимы почти жестом отчаяния.

В ее сердце сохранялась еще слабенькая надежда, что в странствиях Вран и Маргарита отыщут нечто, способное подсказать решение проблемы, но то было ведомо лишь Хранительнице Путей. Мысленно произнеся молитву, Руимасолариэсс перевела взор на утомленную королеву, и ее мысли сменили направление.

На медальоне, украшенном руной «Верность», загорелась третья звезда. Это говорило о том, что достойный король Саоритас возможно еще пребывает в мире живых.

Пока Хранительница все это обдумывала и прикидывала, как далеко успели уйти Вран и Рита, к ее ногам упал мятый свиток, перевязанный галуном от офицерского мундира. Мальчик в костюме пажа кинулся по натертому паркету к свитку, подобрал и, сияя, вручил Руиме.

Хранительница сняла галун, завязанный узлом и без печатей, развернула сообщение, вгляделась в четкие строчки и издала дикий клич:

– Измена!!!

Крик перекрыл звуки музыки. Гости замерли, боясь оглянуться. Группа франтоватых придворных инстинктивно отшатнулась от канцлера, а молодые дворяне напротив – окружили Ее Величество и принцев.

Лишь несколько человек, незнакомых с разделением аристократов внутри Двора, в том числе нервничающий посол Пампилии, быстро сориентировались: увидев, куда смотрит Хранительница, они схватились за оружие и бросились к распахнутым дверям в сад.

По улице катилась толпа! Вместо традиционных факелов и масляных светильников путь людскому морю освещали магические светлячки, молнии и огненные шары. Каждый второй в этой толпе был облачен в мантию или длинный цветной плащ со значком магической школы.

Высокая ажурная чугунная ограда вокруг дворца была сметена. Кавалеры и дамы, приятно проводящие время в лабиринтах парка, с воплями ужаса бежали к стенам, но добежали далеко не все.

Зомбированные пустые лица, безумные глаза и скрюченные судорогами руки магов и школяров магакадемии наводили ужас на всех попавшихся по пути.

Верховная Хранительница не дала себя поколебать – смёрзшееся в страхе сердце, прикрытое черной, как ночь, хламидой, не мог увидеть никто, а лицом она владела виртуозно. Вскинув руки, она снесла первые ряды нападавших простой силовой волной. Рядом встали спешно выбежавшие на передовую маги Тайной канцелярии,