– Теперь понятно! – прокомментировала АА. – Работая над диссертацией, я все время спотыкалась об одну константу, предоставленную трисолярианами, – какая-то она была неправильная. Я ломала-ломала голову и так ничего и не придумала. Едва не завалила защиту. А все ты виноват!

Тяньмин беспомощно улыбнулся:

– Собственно, таков и был мой план – намекнуть, что что-то неправильно. В то время как на экспериментальное опровержение многих моих «ошибок» понадобились бы долгие годы, некоторые я сделал так, что хватило бы только теоретических расчетов – и они вылезли бы сами. Я надеялся, что они станут подсказкой для земных ученых и предупредят о предательстве трисоляриан.

– Ох, какой же ты дурачок! – В АА заговорил «остепененный» ученый, решивший преподать урок нерадивому студенту. – А все потому, что ты всего лишь бакалавр и не понимаешь, как работает научное сообщество. Твой способ вбрасывания намеков бесполезен. Даже если бы кому-то и удалось экспериментально обнаружить подлог, то первой же реакцией со стороны ученых мужей было бы подвергнуть сомнению методы эксперимента. «Да как это так, да разве возможно экспериментально доказать ложность теорий, исходящих от трисоляриан? Ведь их наука опередила нашу минимум на несколько столетий!» и так далее.

Другие лаборатории даже не потрудились бы повторить опыт, чтобы проверить результат, а если бы и удалось как-то побудить их к этому, авторитетные теоретики напридумали бы кучу дополнительных гипотез, чтобы объяснить несоответствие. Ведь они всю свою академическую репутацию и карьеру построили на трисолярианских теориях и рванулись бы защищать свои гонорары зубами и когтями. Даже если бы у них закончились объяснения, они потребовали бы, чтобы наглец, усомнившийся в трисолярианах, разработал теорию получше, которая и объяснила бы результаты. И помоги тебе Господь, если в этой новой теории обнаружится хотя бы одна неточность, – они накинутся на тебя, как рой ос, и будут бить по этой единственной слабости, а все остальное им до лампочки. Причем в этом случае тебе еще, считай, повезло, потому что, скорее всего, на тебя, выскочку этакого, и внимания не обратят. Чтобы признанное научное сообщество отказалось от своих убеждений, всем этим заслуженным профессорам надо сначала помереть от старости.

Как бы там ни было, все старания Тяньмина предупредить человечество ни к чему не привели. Даже наоборот – его сотрудничество способствовало большему успеху трисолярианской лжи. Однако было в этом всем и кое-что позитивное: трисоляриане уверились, что Тяньмин свято блюдет интересы их мира. Его социальный статус невероятно возрос, и незадолго до начала решающей операции по завоеванию Солнечной системы ему предоставили право в любое время следить через софоны за событиями на Земле, хотя вступать в контакт с людьми по-прежнему не разрешали.

– Вот тогда-то я и увидел, как Чэн Синь выходит из гибернации. После этого я всегда, постоянно был с вами…

– Ты хочешь сказать «с ней», – поправила АА. – Я была третьим лишним, сама того не зная.

Причина вспышки ревности коренилась в тайне, которую знала только АА и которая имела отношение к Чэн Синь и Юнь Тяньмину. Эта тайна брала свое начало за двести лет до рождения АА – в Общую Эру, когда инопланетяне существовали только в научной фантастике.

Она касалась кое-кого, кто был АА и одновременно не был АА.

– Я и в самом деле говорю о вас обеих, – возразил Тяньмин. – АА, все те годы, что ты была рядом с Чэн Синь, я считал тебя своим лучшим другом. По правде говоря, ты показалась мне знакомой, как только я тебя впервые увидел…