– Ну, если вы так считаете… – уходя, бросил Фацио.

– Катаре, соедини меня с синьором Латтесом.

Он решил в красках расписать, что в комиссариате все плавают на плотах, а документы если не потонули, то как минимум нечитабельны. И даже собирался высказать предположение: уж не предвестие ли это грядущего всемирного потопа? Может статься, что этого ханжу и бюрократа Латтеса хватит удар.

– Комиссар, вы уж извините, но у вас тут Карузо на проводе. Неужто тот самый?

– Не думаю… Он давно умер.

– Ну и слава богу!

– Это почему же?

– А я-то думаю, откуда у нас в порту взялся Карузо?

– В порту?.. Гарруфо, Катаре, фамилия лейтенанта – Гарруфо. Соедини скорее.

– Комиссар Монтальбано? Это Гарруфо.

– Слушаю, лейтенант.

– Проблема у нас. Труп.

Часто приходится слышать, что смерть – это освобождение. Для того, кто умер, естественно, потому что для того, кто остался топтать эту землю, почти всегда канитель.

– Можно подробнее?

– Доктор Раккулья убедительно просит, чтобы вы сюда заскочили.

Раккулья работал портовым врачом, человек серьезный и уважаемый. К тому же комиссар относился к нему с симпатией. Что ж, придется, как выразился лейтенант, заскочить.

– Хорошо, сейчас буду.

Выйдя на улицу, он с удовольствием отметил, что уже распогодилось, небо снова стало голубым, и только сверкающие лужи, которыми была усеяна дорога, свидетельствовали об утреннем происшествии. Солнце клонилось к закату, но вполне еще припекало. У нас тут как в тропиках, подумал комиссар, чем не тропический ливень был сегодня? Только на тех островах, что показывают в американских фильмах, люди едят, пьют и плевать на все хотели, а мы едим только то, что разрешает врач, пьем, сообразуясь с возможностями печени, и на работе надрываемся как каторжные. Что называется, почувствуйте разницу.

Пресловутое судно оказалось яхтой, большой и элегантной, которая пришвартовалась у центрального пирса. На ветру бился флаг, кажется панамский. У трапа комиссара ждали человек в морской форме, который оказался лейтенантом Гарруфо, и доктор Раккулья.

Неподалеку матрос из управления порта охранял вытащенную на пирс резиновую лодку.

На борту яхты было пусто. Владелица и экипаж, должно быть, находились внизу.

– Что там, доктор?

– Мне пришлось побеспокоить вас, поскольку машина скорой помощи сейчас заберет труп в Монтелузу на вскрытие. Я бы хотел, чтобы вы на него взглянули.

– Зачем?

– Затем, что на трупе есть…

– Доктор, вы не так меня поняли. Мне кажется, этот случай не в моей компетенции. Разве труп не нашли в нейтральных…

– Лодка с трупом была перехвачена практически у входа в гавань, а не в нейтральных водах, – перебил его лейтенант Гарруфо.

– А! – вяло отреагировал Монтальбано.

Что ж, он сделал попытку отфутболить расследование, не вышло. А если попытаться отсрочить нерадостную встречу?

– Возможно, течением, учитывая штормовые условия…

Гарруфо только усмехнулся.

– Комиссар, я вас понимаю, с этим делом геморрой еще тот, но нет никаких сомнений, что лодка направлялась из порта… Я сейчас все объясню.

Он с таким нажимом произнес «из порта», что Монтальбано ничего не оставалось, как поднять белый флаг:

– Ладно, где он?

– Идемте, – сказал лейтенант. – Я покажу.

На палубе не было ни души. Они спустились в салон. В центре на столе, покрытом брезентом, лежал труп.

Монтальбано совсем не так его себе представлял: перед ним было мускулистое тело мужчины лет сорока, абсолютно голого. За исключением лица, остальные части тела были целы и невредимы – ни ран, ни шрамов. Лицо же являло собой сплошное месиво.

– Это вы его раздели или…