Я подавил зевок. Вдруг в одно мгновение черные и белые птицы взмахнули крыльями и оторвались от земли. На поле, размахивая руками и подражая пернатым, выбежал ребенок – мальчик лет пяти. Чайки и вороны смешались в воздухе, разевая клювы. Их недовольные вопли долетели до меня даже через оконное стекло. Мальчик, счастливо смеясь, носился кругами по траве. На небольшом расстоянии от него по дорожке шла женщина с коляской – наверное, мать.

Кто-то толкнул меня под локоть, и я вздрогнул. Завертел головой и понял то, что и так знал: толкать меня было некому. Я сидел за партой один. Вернее, толчок действительно был – только он шел изнутри. Равновесие нарушилось. Камень покатился с горы, и теперь его было не остановить.

Я встал со стула, покидал учебник с тетрадью и прочим в сумку и молча пошел по проходу между партами. Вокруг запереглядывались, зашептались.

– Ноа? – Наша датчанка сообразила, что происходит что-то странное, и оторвалась от своего «Пауэр поинта». – Ты куда собрался? Да еще с вещами… Ноа?

Но я уже прошел мимо нее. Вот и дверь класса.

– Да что с тобой происходит? – прилетело мне в спину.

Уже безразлично. Ничего из этого уже не имеет значения. Решение принято.

Давно уже я не чувствовал себя так легко. Домой летел, будто за спиной выросли крылья, и не важно – черные или белые. Еле дождался парома, гнал по Фанё на седьмой скорости почти всю дорогу.

Внутри все дрожало и пело, подталкивало руки и ноги, весело кружило голову. Меня будто подхватила ярмарочная карусель и понесла через музыку и цветные огни, и остановиться было невозможно.

Приехав домой, я развил лихорадочную деятельность. Первым делом собрал рюкзак. Запихнул туда мамин халат, «Колесо времени», смену белья, носки, пару теплых вещей, полотенце, станок и пену для бритья, зубную щетку и пасту. Потом открыл комп, настрочил заявление о том, что беру академ на месяц, и отправил Марианне. После чего занялся финансами. И вот тут меня ждало первое разочарование. Онлайн-банк показывал, что на счету у меня осталось средств с гулькин нос. Выплата штрафа за сжигание мусора проделала брешь в моем и так скромном бюджете, а деньги, о которых говорила мама, еще не пришли. Не знаю, почему я не подсуетился раньше. Мне казалось, что все произойдет как-то само собой, без моего вмешательства: ведь похороны и выдача свидетельства о смерти мамы прошли гладко, и от меня особо-то ничего не требовалось, кроме присутствия.

Я как-то не задумывался о том, что всем этим занималась Руфь, причем с удовольствием. Болезни, смерти, похороны – это была ее стихия, тут она чувствовала себя как рыба в воде. Наверное, если бы она когда-то и устроилась на работу, то в похоронное бюро или тот же хоспис.

А вот вопросов наследства Руфь не касалась. Все бумаги оформляла мама, а у меня теперь остались только надписанные ее рукой папки с документами.

Когда же, черт возьми, придут эти деньги? И придут ли они вообще? Даже на стипендию теперь нечего рассчитывать: я только что отправил заявление на академ. А мне, кстати, вот-вот должны были поднять ее как сироте.

Я вскочил на ноги и заметался по комнате, хрустя суставами пальцев. Нет, тупо сидеть и ждать – не вариант. В гимназию все равно вернуться не смогу – только не после демонстративного ухода с занятий и заявления. Заработать – тоже не выйдет. Высокий сезон на Фанё давно закончился, а в Эсбьерге быстрые деньги не срубишь. Разве что вон мозги свои продавать золотым мальчикам вроде Мэса, но я лучше удавлюсь. К тому же в и-боксе уже лежит письмо с приглашением на встречу в коммуне, на которую я вовсе не собирался являться.