– Позавчера приказ пришел. Кстати, он на полковничьей должности сидит. Хорошо себя покажет, может досрочно полковника получить. И заинтересован в повышении показателей раскрываемости. Значит, готов оплатить услуги вашего агентства. Раскрываемость-то повысится не у вас, а у горотдела.

– А как вы себе представляете мою миссию в этом деле? Я должен прийти в отряд спецназа МВД и узнать у офицеров, нет ли среди них убийц отставного майора Сарафутдинова?

– Я не могу знать, какие меры для выяснения вы выберете. Это уже на усмотрение военной разведки. Вы же порой можете себе позволить то, что не можем себе позволить мы.

– А вы, товарищ капитан, хитрая женщина. Вы знаете, чем подкупить отставного военного разведчика.

– Я не только капитан уголовного розыска, но и женщина. А женская хитрость всегда направлена на то, чтобы управлять мужчинами по женскому усмотрению.

– Согласен. Военная разведка найдет способ. А ФСБ что от меня надо? – Я неожиданно вспомнил, что капитан Саня дала мой телефон полковнику Свекольникову.

– Вы думаете, они ставят меня в известность о своих планах? – вопросом на вопрос ответила Радимова.

– Хорошо. Налейте мне еще чашку чая и выделите три печенья. Ваш дебют в качестве кондитера меня покорил. Одобряю. Главное, не слишком сладко. Не люблю сладкое печенье. Как и сладкие духи у женщин. Вы, кстати, какими духами пользуетесь?

– Понятия не имею. Точнее – не выговорю. Но – с горьким травяным запахом. Я такие в магазине просила, мне подобрали. Люблю, знаете ли, запах полыни…

– И это одобряю. Как ни странно, я тоже люблю запах полыни. Короче говоря, во всем одобряю вашу деятельность. А теперь, если позволите, я под чай пролистаю уголовное дело. Вдруг что-то замечу свежим незамыленным взглядом.

– Для того я его вам и предоставила. Читайте, я пока сводку за сутки посмотрю.

Я принялся читать, как полагается, с последней страницы, которая в действительности являлась первой. Так уж все документы подшиваются. Документом под номером один числился протокол осмотра места происшествия с прилагаемыми цветными фотографиями.

Я уже заканчивал читать протокол, когда звонок на мобильный оторвал меня от дела, требующего пристального внимания. Я посмотрел на определитель. Номер был знакомый, но не из списка внесенных в трубку. Я легко вспомнил, как недавно в Москве, вернее, в Истре, сообщал этот номер командующему войсками спецназа ГРУ с просьбой провести по нему биллинг. Номер принадлежал следователю следственного управления ФСБ России полковнику Свекольникову.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – сразу сказал я.

– Откуда вы знаете, кто звонит? – чуть брезгливо и властно спросил Свекольников.

– Я, Павел Феоктистович, запомнил ваш номер, когда вы при мне положили свою визитную карточку на стол в кабинете уголовного розыска Истринского района.

– Вы видели это? Ах, так это вы были там третьим, с капитаном и со старшим лейтенантом МЧС? Я как-то тогда не обратил на вас внимания. Принял за одного из сотрудников райотдела, – тон разговора полковника не изменился. И мне откровенно не нравился его голос. Свекольников пытался со мной разговаривать, как большой и очень плохой начальник разговаривает с ничтожным и полностью от него зависящим подчиненным.

– А вот я на вас обратил самое пристальное внимание. И даже попросил снять ваши отпечатки пальцев с пустой бутылки из-под коньяка и со стакана и сравнить их с отпечатками пальцев на фонарике, который уронил убийца Елены Анатольевны Нифонтовой. А потом позвонил рыжему участковому коту Василию с предложением задержать вас по подозрению в убийстве.