Собственно, его задумчивые серые глаза – это последнее, что выхватило уплывающее сознание. Цапельные ноги подкосились, и Полину поглотила темнота.

3. Глава 3. Провалы в памяти

Глава 3. Провалы в памяти

Обморок оказался недолгим и неглубоким. До возвращающегося сознания долетали обрывки фраз «жениха» про излишне впечатлительных изнеженных юных особ, которые имеют обыкновение лишаться чувств от малейшего нервного перенапряжения. Это Полина-то юная? Ей уже почти тридцать. Ну-у, хотя по сравнению с «женихом», которому на вид около тридцати пяти, может, и юная. Полина не возражала. А вот насчёт «излишне впечатлительная» – тут она бы поспорила. Всегда считала себя достаточно хладнокровной.

Своё хладнокровие Поля проявила тут же – попыталась открыть глаза. Почему-то была уверена, что как только это сделает, все звуки исчезнут, все галлюцинации рассеются, весь сумбур из головы выветрится, и она увидит свою комнату с привычной обстановкой. Но ничего подобного. Перед глазами снова оказалась Одуванчик, обмахивающая лицо Поли платочком.

«Жених» маячил где-то в районе дверного проёма.

– У меня нет времени на ваши внезапные обмороки, Элайза, – сказал он достаточно раздражённо. – Я уезжаю. Пришлю за вами карету завтра утром.

Сразу бы так. Полина же ему чёрным по белому сказала, что пока ей не до путешествий. Озвучив своё решение, «жених» сразу же испарился, и можно было бы вздохнуть с облегчением, но на Полину неожиданно накатила тревожная волна: всё-таки что с ней происходит? Почему её никак не покинут эти странные видения? Почему они кажутся такими реалистичными?

Глариетта (кажется, этим именем назвал «жених» Одуванчика?) снова кинулась к графину с водой. Но пить Полина уже не хотела. Зато испытывала прямо противоположное желание.

– Глори, где тут можно освежиться?

Девчушка посмотрела с тоской и сочувствием. У неё опять наворачивались слёзы на глаза. Её, наверно, дико пугало, что сестра забыла дорогу в ванную. Она подскочила, помогла встать и отвела к двери, которая находилась в дальнем конце комнаты.

– Помочь? – пропуская Полю вперёд, спросила Глариетта.

– Спасибо. Я сама.

Ноги слушались плохо, голова кружилась – помощь действительно не помешала бы. Но Полине важно было остаться один на один с собой. Ей хотелось тишины, небольшой передышки, хотелось, чтобы события перестали сменять одно другое, словно картинки в калейдоскопе.

Она закрыла за собой дверь и опёрлась на неё спиной. Медленно обвела ванную комнату взглядом. Поля хотела статичной картинки – Поля её получила. Но увиденное не порадовало. Здесь тоже каждый предмет напоминал декорацию к историческому фильму: ванна на золочёных выгнутых ножках, тумба под рукомойник из резного дерева с медными вставками, покрытыми патиной. Глаза выхватывали множество подробностей: потёртость на дверце, отсутствующий крючок на вешалке, выцветшая вышивка на полотенце. Разве бывают галлюцинации такими детальными? Хладнокровия Полины хватило, чтобы дать самой себе отрицательный ответ. Тогда что это? Где-то на подсознании уже давно вызрела страшная догадка.

Адреналин хлынул в кровь и придал сил подойти к зеркалу, чтобы проверить безумную гипотезу.

– Не-е-ет!!! – страшный шёпот перешёл в стон. – Не-е-ет!!!

Из зеркала на Полину смотрела совсем не Полина. Молоденькая девушка, лет восемнадцати, бледная, худенькая, с испуганными зелёными глазами-блюдцами почти точь-в-точь такими же, как у Глариетты.

Поля не понимала, зачем стянула с рук перчатки, зачем пустила в рукомойнике воду, зачем начала лихорадочно плескать её на лицо. Она что, собиралась смыть этот, другой образ, и обнаружить под ним себя?