В голосе Миранды теперь не было ни малейшей игривости, только злость и досада:

– Да пошел ты! Обойдемся без сопливых!

Она быстро сорвала черно-красный плакат фашиков, легко нарисовала на стене знак пасифик без всякого трафарета и при помощи Сергея легко спрыгнула на асфальт. Затем девушка молча развернулась и направилась к метро, стараясь держать спину прямо.

– Пока-пока! Я на автобус! – крикнул Сергей, стараясь сгладить неловкость.

– Да пошел ты! – негромко повторила Миранда. Она впервые чувствовала себя униженной и оскорбленной. Парни всегда стремились завладеть ее вниманием, а того, чтобы оттолкнуть её .... Такого с ней ещё не было.

Ей внезапно захотелось плакать. Миранда не помнила, когда плакала в последний раз, и вот теперь… Она вытерла рукавом слезы и сжала кулаки. Агент Миранда не может быть слабой. Обиды прощать нельзя. Она отомстит.

Кира всей кожей почувствовала: что-то случилось. Она немного опоздала на общее собрание и, чтобы не идти по ногам и не тащить с грохотом стул, осталась стоять в дверях.

– Проходи, садись, раз пришла, – сказала Миранда каким-то новым, незнакомым голосом. В нем угадывались брезгливость и плохо скрываемая ярость. Даже не попытавшись улыбнуться, она смотрела на Киру с тем явным превосходством. с каким, наверное, змея глядит над лягушку, которую собирается слопать.

Сергей подскочил к Кире и пододвинул ей стул, помогая втиснуться в узкое пространство. Миранда смерила его уничтожающим взглядом и продолжала:

– Мы собрались здесь, чтобы очистить свои ряды от крыс, пробравшихся в наши ряды. Одна такая чумная крыса может заразить всех.

– Говори яснее, – потребовал Серый. – Нельзя среди своих бросаться столь серьезными обвинениями. Мы должны знать, что случилось. Возможно, ты заблуждаешься.

Кира вгляделась в знакомые лица. Все опустили глаза в пол и мрачно молчали. Никто не улыбался. Раньше во время «разбора полетов» кто-нибудь из ребят не выдерживал и начинал хохотать: дескать, мы просто прикалываемся, расслабься. В этот раз на нее уставились сжатые губы, колючие взгляды, нахмуренные брови. Даже «Ученицы Леонардо», щебетавшие до этого в уголке, испуганно притихли.

– Давай, Роутер, начинай, – обратилась Миранда к парню с зеленым хайером и тоннелями в ушах. – Доложи нам, что ты разнюхал вчера на пятачке.

Роутер, в миру Ромка, по-собачьи преданно взглянул на Миранду и заговорил, лениво, словно через силу, роняя слова:

– Вчера один чел из нашего подъезда, тоже панк, шепнул, что его на днях в ментовку вызывали. Дескать, там его менты кололи, знает ли он на районе какие-нибудь молодежные бригады и места. где пацаны гужуются. Чел, ясное дело, пошел в отказ. Тогда менты пригрозили: ему хвост прищемить. Мол, им известно, что он наркотой балуется, и не просто балуется, а закладки делает и дозы продает. Он такой: «Вы что, я не дилер, я только для себя покупаю». А они: «Это будешь следователю доказывать». После этих тёрок менты показали парню знак пасифик и спросили, знает ли он, что это такое. Чувак, по его словам, возмутился:

– Да кто же этого не знает? Обычный знак пасифик. Такой хиппи рисуют. Типа они за мир. Только я к хиппарям не имею отношения. Сами видите, товарищи полицейские, я обычный панк. Люблю хард-рок, а не ихние хиппарские сопли. Типа давайте заниматься любовью, а не войной. Тьфу!

– А ты хорошо подумай, – сказал лейтенант, по словам парня. – Если не хочешь попасть в историю. Наши агенты внедрились в одну такую компашку на районе. Похоже, эти говнюки хорошо бегают. Пока никого из них изловить с поличным не удалось. Вот если бы ты помог нам…