- Какого хрена ты сегодня творишь? - орёт шокировано.

- Я… извини… - бормочу неискренне, снова подаваясь вперёд и целуя его щёку раскрытыми губами.

 - Слезь с меня, быстро… - выпускает волосы и хватает меня за талию, сбрасывая с себя, как психованный. 

Цепляюсь за его плечи, обнимая шею руками, и снова целую, следуя за ним.

Перевернув на спину, с силой отталкивает от себя, вписывая в мат мою спину.

Вскакивает, глядя на дверь.

Там, застыв с изумленными лицами…

Стоит Тина и Мира с Дауром в переноске.

Чувствую, что близка к смерти…

- Выметайся, Айза, - требует Максут, широкими шагами направляясь в противоположный от меня угол комнаты. - Чтобы я тебя больше здесь не видел!

Смотрю на его спину, закипая.

- Я же извинилась! - кричу, вскакивая на ноги.

- Выметайся!

- Ну… ну и ладно, - ору ему вслед.

От стыда смотрю в пол и несусь к двери, пытаясь понять, что я наделала...

24. Глава 24. Айза

От холода хочется бежать. 

Так и делаю: торопливо переставляю ноги, мечтая поскорее оказаться в тепле. Ледяной ветер гонит в спину, срывая с сугробов снег и кружа его в воздухе. Трамвайная остановка в десяти минутах ходьбы от дома. Через парк ближе, поэтому сворачиваю в него, на ходу меняя направление и просовывая руки в рукава шубы. Кошусь на забитый детьми каток, проносясь мимо как метеор на негнущихся ногах.

Чёрт, как же холодно…

Пройдя насквозь, оказываюсь на тротуаре и, не сбавляя скорости, припускаю по нему.

В нетерпении считаю шаги, глядя себе под ноги. Но когда вижу освещённую фонарями ограду дома, торможу, впиваясь глазами в припаркованную рядом большую чёрную машину.

От волнения сердце ухает в пятки, но это совершенно напрасно! Потому что внутри никого нет. И поблизости тоже.

Он вернулся. 

Он здесь, в доме.

Запрокидываю лицо и выдыхаю белый пар в тёмное небо.

Наконец-то…

Улыбаюсь и зажмуриваюсь, вдыхая полной грудью.

Приглушённые голоса прохожих возвращают на землю. Отойдя в сторону, пропускаю двух мужчин и медленно иду вдоль его машины, проведя варежкой по тонкому слою снега на заметённом окне. Смотрю на дом, передёрнув плечами от холода.

Его не было четыре дня. С учётом того, что до этого я скрывалась от всех почти неделю, я не видела его целую вечность...  

А что он?

Ему все равно?

Я знаю, что это не так. 

Я знаю, что ему на меня не плевать. Не плевать. Просто знаю. От этого в груди скапливается тепло. Если бы ему было плевать, я бы почувствовала. Потому что я знаю, как выглядит безразличие. Очень хорошо знаю.

Я никогда не думала, что может быть так хорошо в чьих-то руках. Никогда не думала о том, что можно так… хотеть мужчину…

Его губ и рук. Его запаха… 

О, боже...  

“Где ты был?”, - спрашиваю беззвучно, чертя на стекле кружок. 

Я скрывалась все те дни, чтобы дать ему время остыть. Но больше не могу терпеть. Просто не могу больше терпеть. Мне нужно его увидеть. Даже злого. Любого.

Я ни о чем не жалею. Но очень хочу помириться. Потому что жить в состоянии раздора просто невыносимо! 

“Невыносимо, слышишь?”, - с обидой и тоской проговариваю в своей голове.

Я скучала. Когда ночью закрываю глаза, представляю, что вокруг меня его руки.

Я могла бы жить в раздоре с кем угодно, но только не с ним. 

Мы могли бы… просто забыть обо всём…

Сама я ничего забывать не собираюсь. Я не смогла бы, даже если бы захотела. Ни одной проведенной с ним минуты. Ни в тот проклятый день, и ни в какой другой. Всё что я вытворяла тем вечером, проносится перед глазами в мельчайших подробностях. Мне стыдно, но не перед ним. 

Перед ним мне не стыдно, чёрт возьми! 

Нет ничего стыдного в том, что я чувствую к нему. И если