– Да. Тебе ли не знать их свирепый нрав. Особенно это касается лесных: ни перед чем не остановятся, лишь бы добавить новую голову на свой алтарь.

– Еще бы не знать.

– По-моему, нам следует осмотреться, прежде чем пускаться в путь.

– Поддерживаю, братец. А помнишь времена, когда ты рвался вперед, точно рассерженный бык, не разбирая дороги.

– Грехи молодости, – с улыбкой развел руками Сандокан.

– Господа, – сказал Каммамури, – раз уж вы решили устроить стоянку, неплохо бы позавтракать. Мясо у калао вкусное. Когда у моего хозяина была ферма на Кабатуане, мы им объедались.

– Никакой пальбы, приятель, – сказал ему Сандокан. – Иначе сюда сбегутся даяки со всего острова.

– Что ж, придется заморить червячка фруктами. Пойду соберу.

– Далеко не отходи, – предупредил его Янес. – Тут наверняка водятся тигры, пантеры и здоровенные змеюки.

– И с теми, и с другими мы давние знакомцы, – отмахнулся маратха.

Пока оба пирата и Тремаль-Наик сооружали небольшой навес из банановых листьев, Каммамури, держа карабин наготове, углубился в джунгли. Миновав заросли диких бананов, раскинувших свои густые кроны на двадцать футов, он обнаружил настоящий райский сад.

Мангкуты, или мангостины, были покрыты плодами, чья мякоть тает во рту, как мороженое, а в запахе словно слились ароматы тысячи цветов. Ветви дурианов гнулись под тяжестью фруктов размером с голову младенца, ощетинившихся твердыми шипами, раны от которых могут быть смертельными. Рядом росли помело, увешанные величественными плодами, похожими на гигантские апельсины. Поодаль теснились рамбутаны, усеянные желто-оранжевыми шариками с белой полупрозрачной кисло-сладкой мякотью и крупной косточкой.

Каммамури собрался было нарвать самых спелых фруктов, когда заметил мелькнувшую среди деревьев тень, что молниеносно растворилась в лианах черного перца.

– Неужто даяк? – Маратха сдернул с плеча карабин. – Прав был капитан, решив сперва осмотреться.

Он сделал шаг-другой и услыхал свист. Инстинктивно пригнувшись, Каммамури метнулся за толстый ствол бруссонетии[45], решив, что в него выстрелили из духовой трубки. Немного подождал. Все было тихо. Оглядевшись вокруг, он пробормотал:

– Вроде никого… Однако, клянусь Шивой, дротик пролетел прямо у меня над ухом.

Он внимательно осмотрел соседние деревья, но ничего не обнаружил.

– Странно. Ладно, вернусь и предупрежу остальных.

Маратха попятился, не сводя глаз с зарослей и ожидая, что оттуда в любой миг появится шайка охотников за головами. Так, шаг за шагом, он добрался до края леса. Сандокан, Янес и Тремаль-Наик сидели под навесом, мирно куря и беседуя.

– Ну что? – спросил его Янес. – Нашел еду?

– Я не принес даже переспелого банана.

– Однако в этом лесу фруктов должно быть много.

– Много-то много, да только даяки не дают их собирать, господин Янес.

– Даяки? – Сандокан вскочил на ноги. – Где?

– Я заприметил человека шагах в пятидесяти и тут же услышал свист стрелы, пущенной, скорее всего, в меня.

– Где именно?

– Там, в зарослях.

– Карамба! – Португалец тоже поднялся. – Вдруг это разведчик из племени, которое напало на нас? Он не должен уйти.

– Далеко отсюда ты его встретил, Каммамури? – спросил Сандокан.

– И пятисот ярдов не будет.

– Прихвати ящик с боеприпасами и показывай дорогу. Если негодяй поднимет тревогу, к вечеру мы окажемся лицом к лицу с сотнями врагов.

Они быстро разломали навес, чтобы не оставлять следов, и углубились в джунгли, то и дело прижимаясь к стволам деревьев и прислушиваясь.

Из-под земли выступали толстые корни. Они расползались во все стороны, точно змеи, плотно переплетаясь с лианами и затрудняя путникам продвижение. В зелени искрами вспыхивали летучие дракончики – красивые длиннохвостые крылатые ящерки величиной с ладонь, кои наводняют леса Борнео. По бокам у них имеются мембраны: своего рода парашют, позволяющий им планировать во время прыжка, преодолевая расстояние в двадцать пять – тридцать ярдов.