Неожиданно появился туман. Он надвигался со всех сторон, окружая нас и словно преследуя.

Наш проводник начал испуганно озираться по сторонам:

– Это плохо. Очень плохо. Они любят туман… Давайте скорее.

Мы старались не отставать от него. Туман скрывал лес полностью, вплоть до макушек деревьев. Даже небо тонуло в белом мареве. Странно, но видимыми оставались только кровавые облака.

Неожиданно лес начал редеть. Казавшиеся бесконечными деревья-виселицы стояли все дальше друг от друга. Мы как раз проезжали мимо огромного трухлявого дуба, который непонятно как удерживал на себе такое количество висельников. Его ветки должны были давно обломиться под тяжестью тел, которые свисали почти до земли.

Проводник шептал какую-то молитву, Дайске что-то бубнил под нос, что мы доверились не тому, а я почему-то снова взглянул на небо. Кровавые облака исчезли, оставив только сумрак. Резко потемнело, печально завывая подул ветер.

Из тумана за нашими спинами послышался странный шум.

Проводник дернулся всем телом и обернулся, с ужасом всматриваясь в белые клубы.

– Не успели… Они уже здесь! Быстрее! – Он подстегнул громко заржавшего коня. – Осторожно, чтобы лошади не переломали ноги! Главное – добраться до моста.

Земля все так же была покрыта корнями-змеями, и это затрудняло наш путь. А странный шум за спиной становился все громче. Самым страшным было то, что мы не видели своих преследователей.

И хотя молва об этой неизвестной заразе начала распространяться по всему королевству, мало кто мог рассказать, как выглядят те, кто не дает жителям спокойно спать по ночам. Почти никто не выживал после встречи с ними.

Мы спешили, как могли. Лошади тоже чуяли опасность, норовили встать на дыбы. Проводник уже не скрываясь ругался, а Дайске пытался одновременно и направлять коня, и достать какой-то из своих порошков.

В тот самый момент, когда мы достигли границы леса, и впереди показалось поле, из тумана выступили они…

Говорили, раньше они были монахами, которые отреклись от праведной жизни. Прямо в монастыре устраивали постыдные забавы, не отказывая себе ни в вине, ни в утехах с женщинами из Дома Услады.

Никто не знает, как именно они обернулись в монстров. Кто их наказал тоже неизвестно. Ведомо только то, что их опалило страшным огнем. Он изуродовал монахов, но не лишил их жизни. Они превратились в существ, одержимых жаждой чужой крови – только она могла их накормить.

Молва наделяла их козлиными копытами и крыльями, как у летучих мышей. Кто-то говорил, что они полностью объяты пламенем. Рассказывали разное. Теперь я точно знал, что ни один рассказ даже близко не передавал того кошмара, в который превратились монахи.

Сначала из тумана показались их неестественно длинные руки, которые тянулись к нам. Потом появились головы. А после обезображенные тела полностью покинули убежище белого марева.

То, что мы увидели, невозможно было вообразить.

Они… обуглились. Жуткие существа, лишь отдаленно напоминающие человека. Их тела были покрыты влажной черной коркой, которая трескалась от каждого движения и сочилась кровью. В глазницах вместо глаз горели два раскаленных угля, а в пастях… ряды треугольных зубов, напоминающих кинжалы. Среди них мелькал длинный и острый алый язык. Их руки свисали почти до колен, а ноги выгибались в разные стороны. Они бежали, опираясь на все конечности, выворачиваясь то вверх, то вниз.

Не знаю, что было самым страшным: их вид или то, что они не издавали ни звука. Только жуткое шипение, похожее на приглушенный звериный рев.

Не смотря на изуродованные конечности, передвигались они с молниеносной скоростью.