– Да, только копыта чуть не отбросил.

– Ну да, под твоими копытами половицы повизгивают. А они у меня из половинных плах складены, – дедок довольно хохотнул и с видимым отвращением подул на кашу. – Усовестил-таки. Ложка в рот не лезет.

Стас, не удержавшись, расхохотался.

– Твоя ложка и моему Войтику в рот не полезет. А этот малый любит покушать.

Старик вспыхнул, но не выдержал и тоже рассмеялся.

– Это тот облом, который идет следом за тобой?

– Других не держим. Разглядел?

– Вот еще! – с обидой отозвался Почай, отлавливая рукой в горшке шмат мяса на косточке величиной с ладонь. – А твои волчата здесь будут, не успеешь кашу дохлебать. Если поторопишься, может, и успеешь.

Но Стас уже отвалился от стола к стене.

– Нет уж спасибо. За тобой все равно не угнаться.

– Ты бы на меня раньше посмотрел. Витязь, одно слово. Еруслан! – расхохотался Почай. – Меду, браги не держу, а молочком угощу. Добрые люди не забывают. Приносят.

– Не тоскливо одному?

– А разве я один? Птицы песней по утрам радуют. Лес сказку на ночь сказывает. Звери вести приносят. Какая ж тоска? Да и люди порой захаживают. Кто с бедой, кто с радостью.

– С бедой понятно? А с радостью?

– Так они всегда рядышком ходят. Одна без другой жить не могут. Попробуй, разлепи. Так и бредут о двух ногах.

– И не споткнутся?

– А ты попробуй хоть едину подпорку выдернуть…

Стас промолчал, пытливо вскинув голову на волхва.

– Не простой ты человек, дед Почай.

– А разве ты прост? Звездой начал, звездой закончишь… но не окончишь…

– Загадками говоришь? Прибаутками? Говоришь, да не договариваешь.

– Отчего же? Все ясней ясного. Могилки твоей я не провидел. А заглядывал так далеко, как только мог. Даже жутко стало. Стая разве хранит?

– Стая, как стая… – недовольно пробурчал Стас.

– Не туда зришь. Ты очи к небу прими, тогда и разглядишь, – с укоризной пробормотал Почай. – Что под ногами увидишь?

– Шутишь?

– Отродясь не шучивал. Со стаей разве можно? А вот как стемнеет, так и подними голову, – оторвался от печи волхв. – Вот и большеротый твой. И мимо не проскочил. Проголодался. Изрядно ты наследил на дороге, Волк.

– Зови уж Славом, как все.

– Можно и Славом. Язык не отсохнет.

Застучали за стеной подковы. От грохочущего гласа Войтика и за стеной не скроешься.

Распахнул двери, уперся ладонью в косяк.

– Ты мне стенку ненароком не свали, – забеспокоился волхв. – Развалишь избешку, а мне на улицу?

Пропустил мимо ушей.

– Так, так… Продолжаем нарушать безобразия, судари мои? И командир вам уже не командир, а пришей-пристебай? В смысле, кобыле хвост? Или как? – лексикон старшины Пискуна пришелся в самый раз для этой содержательной беседы. Добавил голосу сарказма. – Так скоро начнем и водку пьянствовать?

– А есть? – быстро отозвался Войтик, с неподдельным интересом разглядывая волхва.

– Гонишь, командир? Или прикалываешься? – Толян живо выпрыгнул из седла и с ходу сгреб его в объятия.

– Ох, и нежная у тебя душа, Толян, – на лице принца появилась добрая улыбка. – Уступи вождя Купаве. Она от нетерпения уже каблуками цокает.

– Да я чисто по жизни, типа, – смутился парень, с неохотой выпуская из своих лап Стаса. – Пусть обнимается. Какой базар? Не жалко. Мы же земляки.

Купава уже не робела. Подпрыгнула, повисла на шее. Прильнула губами.

– Веселин, а ты что, рыжий? Падай на командирскую грудь, – улыбнулся Стас.

– Я маленький, что ли? – ломающимся баском отозвался, багровея, Веселин. – Пусть Купава целуется. Или Толян…

– Правильно, Веселин. Ух, как кашей пахнет, – Войтик нагло потянул воздух, раздувая широкие ноздри. – С ног валит. Хозяин, не поверю, что вождь со всем управился. Он у нас не жоркий. Аки пчела, или птица небесная – клюнет, и сыт…