Не спешат. Куражатся. Удовольствие получают по полной программе. А в самом деле, чего им опасаться? Или кого?

Вот и до уздечки очередь дошла.

– Браток, лапки прибери, – миролюбиво предупредил Стас. – Моя лошадка этого не любит. Укусить может. Видите, нервничать начала.

– Братцы, а на коньке кто-то едет.

– Да ну?

Второй нацелил копье острием под ребра.

Пора было заканчивать эту веселуху. Скоро за ногу из седла потащат.

– Ребятки, а вам не кажется, что вы совершаете непоправимую ошибку? Плакать придется. А я слезы вытирать не умею. И сопли, – мягко и даже ласково проговорил он. – Я знаю, кто вы есть, а вы представления не имеете, кто я и что я могу.

Ответа ждать не стал. Уперся ладонями в переднюю луку седла. Протяжный волчий вой ринувшегося в смертельный бой матерого вожака стаи разорвал зыбкую тишину глухого леса. Неуловимо быстрое движение. Перевернулся в воздухе. И вот он уже за спиной. Остальное легко и просто. Не убивать же ребят за детскую шалость? Сильно кушать хочется…

Спустя мгновение шестеро ражих мужиков лежали перед ним, боясь шевельнуть рукой.

– Я же предупреждал вас, ребятки, что не следует лезть в драку не знамо с кем, – посетовал он, сокрушенно покачивая головой. – Будут неприятности. А вы мне не поверили… А по виду – вполне взрослые приличные люди! Как же так? И на мирного, одинокого, практически беззащитного путешественника, да еще с холодным оружием. А если сепсис? Грубо говоря, заражение крови. И со святыми упокой? А мне это надо? Про вас не спрашиваю. Но за себя с полной уверенностью могу ответить…

Отечески добрый голос мог довести до слез кого угодно. Метод проверенный. Его бойцы в былые времена готовы были своей волей и строевым шагом топать на губу, лишь бы не выслушивать подобные разносы.

Воспитательный процесс в том же ключе продолжался еще с полчаса. За это время «ребятки» вполне пришли в себя и с видимым ужасом таращились на него, все еще боясь пошевелиться. Тихий, полный укоризны голос забирается в косматые головы, заставляя краснеть от стыда даже шерсть на давно не мытых лицах.

– А военная амуниция? – он брезгливо отодвинул ногой давно не чищенный выщербленный меч. – Нет, ребятки, с этой минуты вы решительно и твердо встаете на путь исправления и воинской доблести. Вперед, и с песней к славе!

Решив, что начало вполне достойное, перевел дыхание, сделав многозначительную паузу.

– Ты, господин, вождь волчьего племени? – несмело поднял голову тот, которого звали Кривым. – И стая рядом?

– Хватит валяться, лежебоки. Бока отлежите, пролежни заработаете, – Стас полностью проигнорировал вопрос. – Встать!

Властный командирский голос подбросил «шалунов» вверх.

– Становись! Смирно!

Куй железо, пока горячо. Железобетонный принцип. Пока пребывают в растерянности, из них веревки можно вить. Очухаются, размышлять начнут, сомневаться. А для солдата сомнения – непозволительная роскошь. Вроде поноса, то бишь, диареи.

Начальственно заложил руки за спину. Прошел вдоль короткого строя, больше похожего на тесно сбившуюся кучку плохо оправившихся от растерянности людей. Покачался с пятки на носок, морщась, как от зубной боли.

Толпа, а не бойцы.

Припомнил старшину курсантской роты, который был способен довести до бешенства, до полного обалдения, до умопомешательства своими нравоучениями. Именно в такой последовательности, вбивая в головы все тонкости и прелести воинской жизни.

– Строй, это для вас не где-нибудь, а как раз наоборот, так оно и есть. Строй для бойца – святое место, в котором у каждого свое место, чтобы на нем стоять раз и навсегда для несения гражданского долга. То есть прямая дорога к славе. И никаких поворотов до самого конца. Как храм Господень. Если здесь есть таковые, – с трогательной любовью начал он. – В строю надо стоять смирно и не болтаться в разные стороны, как таракан в коробке, а перпендикулярно с землей. Тело должно находиться строго вертикально к поверхности почвы или другого плаца, например казармы, включая сюда же голову. Ноги и руки направлены вдоль туловища. Подбородок смотрит вверх, глаза находятся впереди, чтобы слушать приказы командира и по распорядку дня, чтобы идти в баню или менять портянки. Голова бодро откинута назад для придания достоинства и других боевых факторов, чем как раз и отличается от необученного гражданского населения. Услышал команду: «Становись», торопись пулей, чтобы занять свое место в строю. Даже если оторвали от грешного и крайне неморального занятия и других неуставных поступков. А может, даже безобразий для распития спиртных напитков, которые безобразят лицо защитника и бойца распитием этих самых спиртных напитков. Ломи, круши, сметай все на своем пути…