Осмотр трупов гоблинов подтвердил мои подозрения – яд. У гоблина-стрелка было два колчана, один обычный берестяной и второй с кожаными вкладками внутри. Кожаный колчан наполняли стрелы с измазанными чем-то зеленым наконечниками. К колчану была привязана склянка темного мутного стекла с желтоватой тягучей жидкостью. В деревянную, плотно притертую пробку вделана игла таким образом, что ее конец все время находился в жидкости. На конце иглы, как и на стрелах, была бороздка, чтобы вещество не стерлось с металла при введении в тело.

Учитывая скорость, с которой яд свалил такую гору взбесившегося мяса, он был быстродействующий, и логично предположить необходимость противоядия и приспособления для быстрого его введения, дабы предотвратить несчастный случай. Игла в склянке – средневековый вариант шприца с антидотом. Так, а где же яд? Емкость с ядом нашлась на поясе и была вовсе не из стекла. Рог какого-то животного, выдолбленный изнутри, с притертой пробкой на шнурке. Я осторожно вытащил пробку, полость рога была заполнена зеленым пахучим киселем, которым и были измазаны наконечники стрел.

Преодолевая брезгливость, обшарил трупы. У двух гоблинов поменьше, кроме копий с грубыми медными наконечниками, не было ничего стоящего. Третий экипирован получше – бронзовое копье, боевой стальной топор, явно самодельный нож из скверного железа, похоже, столовый, завернутые в почти чистую тряпку монеты – медные и несколько серебряных очень грубой чеканки.

Из драки возле развалин я сделал несколько серьезных выводов. Первый – здесь опасно, второй – боец из меня пока что никакой, третий – если хочешь жить, думай.

Самый крупный гоблин был мне по грудь, так что их копья мне подходили только как сулицы – метать. Кстати, одно из них также было отравлено.

Прихватив трофеи и свой плащ-шторку, занялся оружием. Снял наконечник с самого лучшего копья, вырезал ореховую жердь, насадил. Получилась жуть, а не копье, но приемлемой длины и прочности. К хвостам двух других копий приспособил собранные на поляне перья, примотав при помощи изоленты, валявшейся в кармане со времени починки проводки в гараже. Теперь у меня было копье для рукопашной и два метательных копья, хотя по качеству и балансу их забраковали бы даже Витькины друзья-толкиенисты, но на безрыбье-то…

Трупы в развалинах были ограблены начисто, вплоть до снятия всей более-менее нормальной одежды. Вскинув на плечи свой рюкзак, я продолжил осмотр местных достопримечательностей. Обойдя поляну по периметру, в кустах на краю леса обнаружил еще одно тело – человека с отравленной стрелой в шее. Его обшарить не успели, похоже, он был убит как раз растерзанными тигром гоблинами, и подчистить его карманы они планировали «чуть погодя, вот осмотримся».

Мой гардероб пополнился кожаной курткой, пришедшейся почти впору, человек был очень крупный. В его мешке нашлись хорошо выделанные волчьи шкуры, сшитые наподобие плаща и попутно служащие одеялом, отдельно лежал рулончик чистой льняной ткани – вероятно, местный аналог бинтов. Также я присвоил флягу с водой, кусок сала, сухари, трут, кремень и кресало. Пересыпал гоблинские деньги в кожаный кошель с серебром, найденный на убитом, больше ничего стоящего не было, очевидно, топор, снятый с главного гоблина, и являлся когда-то оружием убитого.

С дальнего края поляны, где находились свежие трупы, послышалось рычание, придавшее мне ускорения и поставившее крест на мысли о захоронении убитых. Метрах в ста от развалин я приостановился, вытащил блокнот и поставил первую точку на листе, превратив его в примитивную карту.