Вышла из комнаты, оказалась на лестничной площадке.  Две девчонки, платиновые блондинки пяти лет, гонялись за восьмилетним старшим братом, таким же белобрысым. Им было так весело и хорошо, что я невольно улыбнулась. Что-то всплыло в памяти. Наверно, у моей мамы и отчима Дрёмы тоже много детей, потому что мне срочно захотелось девочкам завязать хвостики, а мальчишке заправить рубашку в штаны. Здорово! Замечательно!

Я спустилась по деревянной лестнице вниз. Кругом светлая мебель, мягкие ковры на отполированном полу.  Годовалый малыш в ходунках носился по гостиной и пытался достать колонки рядом с панелью.

На кухне пахло яичницей и колбасками. Деревянная мебель нежного светлого оттенка, красивая посуда. Я наложила себе тарелку еды и села покушать. Светлана, видимо, меня правильно поняла, не присоединилась к завтраку. Я ей не подружка, беседовать не стану. Даже знакомиться неохота.  Она промелькнула один раз, унося кричащего малыша наверх, громко объявляя, что Марк будет спать, поэтому все быстро должны уйти играть во двор.

Я поглотила свой завтрак, пожалев, что мало. Вымыла посуду за собой. Вода чистая, не пахла хлоркой.

— Ммм, волчицу привезли, — услышала я приятный мужской голос и повернулась, вытирая руки об висящее у крана полотенце.  Хотела сообщить, что я Дамка, на всякий случай, но увидев обладателя такого бархатного баритона, передумала, а точнее все слова проглотила.

Дрожь пробежала по телу, такими холодными будоражащими мурашками, и мне хотелось, как зверь встрепенуться и помотать головой.

Он был выше меня ростом, красив, даже схож с какой-то игрушкой. Тёмные волосы вились, глаза карие были на грани чёрного цвета, благородные, просто аристократические черты лица с прямым носом и строгими, немного хмурыми бровями.

— Привет, — улыбнулся он, наливая себе в стакан апельсиновый сок. — Ты откуда такая губошлёпка?

— На себя посмотри, — хмыкнула, и хотела уйти, но он перегородил дорогу.

— Пардон, мадемуазель, — картаво с истинным французским акцентом сказал парень. — Губы у вас охрененные, даже завидно. Так откуда в нашем логове такая красавица?

Знаете что? Невозможно на него обижаться!

— Из тайги, — не знала, куда деть свою идиотскую улыбку. — Я Прасковья, можно Проша.

— Проха, — усмехнулся парень, и тут ещё раз, словно током дёрнуло, меня уже так раньше называли, а из его уст совсем по-родному звучало. — Я Иван.

Он пожал мне руку и выпил стакан сока залпом, дав насладиться своей длинной шеей и дёргающимся кадыком.

— И сколько тебе лет, Иван? — в возрасте его запуталась.

— Семнадцать, — поиграл он хитро бровями. – Скоро восемнадцать.

— А так и не скажешь, щетина лет на двадцать с лишним тянет, — я как кошка в марте инстинктивно начала выгибаться и принимать разные изящные позы.

— А тебе? — сладко прошипел Иван с такой же неисчезающей улыбкой на всё лицо, как у меня.

— Двадцать три, — честно призналась я, — скоро двадцать четыре.

— А так и не скажешь, если бы не сиськи третьего размера, лет пятнадцать не больше.

— Придурок, — офигеть, семнадцать лет, а в размерах груди шарит.

Я отвернулась глубоко обиженная и в этот раз точно ушла бы, а он настойчивый такой, опять перегородил мне дорогу. Так близко встал, что сердце замерло от интимности происходящего.

— Мы в баскетбол на площадке будем играть, тут рядом две минуты ходьбы… придёшь?

— Подумаю, — фыркнула и обошла его.

Дошла до лестницы, чувствуя, что он смотрит на меня. Взглядом ласкает, прикасается. Остановилась.

— Точно придёшь? — в его голосе мелькнуло детское, жалостливое, жаждущее.