Более того: по убеждению древних святых отцов, даже избранное Господним Промыслом место Крестной Смерти Христа должно было отразить внутреннюю взаимосвязь и в то же время смысловую оппозицию между Древом Крестным и древом познания добра и зла. Известно, что вместе с вкушением запретного плода от древа познания в мир вошла смерть, которой оказались в первую очередь подвластны Адам и Ева. Они умерли, познав плоды своего богоборческого бунта – через кончину и погребение. Существует древнее предание, что Адам был погребен на том самом месте, где затем, много тысячелетий спустя, распяли Спасителя. Тем самым Древо Креста было водружено распинателями Нового Адама – Христа именно там, где покоился ветхий Адам, умерший из-за вкушения запретного плода от древа познания. Святитель Хроматий Аквилейский говорит в «Слове о Страстях Господних», что Христос «не без причины… был распят на том месте, где, как считается, похоронено тело Адама. Христос распинается там, где был погребен Адам, чтобы жизнь оживила там же, где впервые умертвила смерть, дабы от смерти воскресла жизнь. Смерть – через Адама, жизнь – через Христа, Который для того и снизошел на Распятие и Смерть за нас, чтобы грех дерева устранить Деревом Креста и наказание смерти отменить таинством смерти». Итак, сила греха, возобладавшая в нас из-за первого древа, была преодолена силой нового Древа, как бы осенившего собой во время Распятия и Смерти Христа могилу самого первого из грешников – ветхого Адама.

В этом смысле древо познания добра и зла оказалось как бы ветхозаветным антипрообразом Древа Креста. Ведь через древо познания нас постигли бессилие перед диаволом, грех, богооставленность и смерть; а через Крест Христов нам, наоборот, была дарована победа над сатаной и адом, залог святости, богопричастности и вечной жизни.

Вместе с тем святитель Филарет Московский все же сравнивает напрямую Древо Креста с древом познания добра и зла: ведь Крест для распятого и умершего на нем Господа стал «Древом смерти» – подобно тому как райское древо познания добра и зла сделалось некогда «древом смерти» для ветхого Адама. Однако благодаря тому, что на этом Господнем «Древе смерти» восторжествовало спасение и Жизнь победила Собой смерть, Древо Креста подлинно оказалось для всех нас самым настоящим «Древом жизни». Потому, по убеждению святителя Филарета, ветхозаветным прообразом Креста может отныне считаться уже совсем иное райское древо – Древо жизни. Святитель Филарет говорит о такой удивительной смене ветхозаветных прообразов Креста – от губительного и смертоносного древа познания добра и зла к Древу жизни – в «Слове на Великий Пяток», произнесенном в 1813 году: «Прежде, нежели вочеловечившийся Сын Божий воспринял и понес Крест Свой, этот Крест принадлежал человекам. В начале своем он был соделан из древа познания добра и зла. Первый человек думал испытать только плод его; но едва прикоснулся, как вся тяжесть запрещенного древа, со всеми ветвями его и отраслями, обрушилась на хребет нарушителя Господней заповеди. Тьма, скорбь, ужас, труды, болезни, смерть, нищета, уничижение, вражда всей природы – словом, все разрушительные силы, как бы исторгшись из рокового древа, ополчились на него: и низринулся бы сын гнева навеки во ад, если бы Милосердие, по Предвечному Совету, не простерло к нему руки Своей и не удержало его в падении. Сын Божий перенес на Себя бремя, подавляющее человека; усвоил Себе Крест его и предоставил ему только придержаться сего Креста, без сомнения, не для того, чтобы он вспомоществовал Всемогущему в отношении бремени, но дабы сам, и с малым оставшимся ему крестом собственным, носим был силою Креста великого, подобно как ладья влечется движением корабля. Так крест гнева преображается в крест любви; крест, заграждавший Рай, становится лестницей к Небесам; крест, рожденный от страшного древа познания добра и зла, чрез орошение Божественной Кровью, перерождается в Древо жизни. Сын Божий приемлет естество наше, и