Распинаемого на нем Христа, как Сына Божия, но и Его природное – по Божеству – единосущие с Отцом и Духом, Его с Ними неразрывное единство бытия, а также присущее Им внутритроичное общение Божественной любви. В этом смысле Крест открывает человеческому роду бытие Бога Троицы. Эту истину провозглашает святитель Андрей Критский: «Со времени Креста Христова мы познали Сына Божия. Со времени Креста Христова мы чтим Сына со Отцом… Со времени Креста Христова мы исповедуем таинство Богорождения Иисуса по Его человечеству. Со времени Креста Христова мы познаем безначальное Начало [Сына], происходящее из Предвечного Начала [Отца]. Со времени Креста Христова мы научены веровать в Отца и Сына и Святого Духа, и отвергли пагубный и суетный бред языческого многобожия». Согласно со святителем Андреем высказывается и автор приписываемого Златоусту «Слова на Воздвижение Честного Креста»: «.. представь себе, что было до Креста и что после Креста, – и тогда ты оценишь его силу и действие. До Креста Сын был в неизвестности, а сегодня, когда проповедуется о Кресте, и Сын именуется, и Отец через Сына познается…» Кратко обобщая это святоотеческое учение об откровении через посредство Креста Христова не только Божественного достоинства Самого Спасителя, но и Бытия и спасительной роли в деле нашего Искупления всей Пресвятой Троицы, святитель Иосиф Фессалоникийский провозглашает: «Чрез тебя, Крест, мы познали Троицу, да веруем во Отца, Сына и Святого Духа».

Итак, на Кресте Христовом нам открывает Себя Сам Троичный Бог. Это откровение Божие человеческому роду на Кресте тесно связано с тем, что Господь, по Своему абсолютному всеведению от века знавший, что созданный Им человек не сохранит эдемской заповеди, злоупотребив дарованной ему свободой, согрешит и потому будет нуждаться в спасении, всегда имел в Себе – вместе с замыслом о создании мира и человека – и определение об искупительном Воплощении Сына, а также о Кресте. В вечности, на Предвечном Совете Он предведал и предопределил Крест – как то орудие, посредством которого будет достигнуто освобождение людей от греха. Распятие Господа на Кресте было приуготовано – в предведении Богом будущего грехопадения человека – еще прежде создания мира и исполнено Сыном Божиим в согласии с волей Отчей о Спасении человеческого рода. В этом отношении Крест есть проявление предвечной Божественной любви к людям.

Да, возле Господня Креста мы увидели предельную степень ненависти ко Христу Его распинателей. Именно у Креста открылась та максимальная мера вражды и злобы, на которую вообще способен грешник в отношении ставшего Человеком Бога. Но одновременно на самом Кресте нам оказались в предельной полноте явлены Богочеловеческие жертвенность и любовь.

И потому-то эти бурные волны ненависти и вражды распинателей разбились в бессилии о твердыню Креста, на котором висела распятой Сама Божественная Любовь. Как говорит священномученик Борис (Разумов), «при Кресте мы видим самое страшное проявление вражды и исступления, злобы и безумия, а на Кресте – самое совершенное откровение любви и самоотречения, мудрости и смирения. На Кресте Божия любовь победила человеческую вражду, Божия благость укротила человеческую ярость, Божия мудрость озарила человеческий ум и рассеяла его помрачение. На Кресте создались Новое небо и Новая земля, им пришло Царство Божие на землю».

Древние святые отцы постоянно говорят о Крестной Жертве как о величайшем даре любви, явленном Богом падшему грехом человеческому роду и оказавшемся для него целительным и спасительным. Сам Крест и оказывается знамением этой явленной и дарованной нам мерой Божественной общетроичной любви. Как говорит автор приписываемого Златоусту «Слова на поклонение Честному Древу», «что всего замечательнее, Крест – величайший символ любви к нам Бога и Отца – есть вместе с тем и свидетель Божественного послушания до самой Смерти со стороны Сына и показатель мудрости Духа.