– Какие вести с Дальнего Востока? – поинтересовался император, отложив в сторону кипу просмотренных бумаг.

– Наши войска совместно с союзниками продолжают наступление, – тут же ответил флигель-адъютант. – Теперь, после получения свежих данных, можно считать японскую группировку полностью разгромленной!

– Славное дело, – хмыкнул Александр Третий. – Говоря по совести, не ожидал от Макарова такой прыти!

– Никто не ожидал, – поддакнул придворный. – Вот только… Чрезвычайный и полномочный посол Британской короны обратился к министру двора с просьбой о высочайшей аудиенции.

– Засуетились, крысы, – улыбнулся государь, но тут же снова стал серьезным. – Погоди-ка, что значит к министру двора? Минуя МИД?

– Так точно, ваше величество!

– Стало быть, у сэра Уильяма Сидса есть личное послание от короля Эдуарда… Хорошо, дайте знать, что я приму его. Неофициально.

– Как будет угодно вашему величеству!

Когда-то давно, в пору туманной юности, сэр Уильям жил и учился в России, постигая ее язык, обычаи и национальный характер. По-своему он даже любил эту северную страну с ее суровыми жителями, как тонкий ценитель литературы любит Чехова или Толстого, ничуть не ассоциируя себя при этом с их героями. Теперь же он был стар и прекрасно понимал, что должность посла в Петербурге является финалом его карьеры. И ему очень не хотелось, чтобы она закончилась какой-нибудь ненужной и неуместной для его блестящего и безупречного послужного списка трагедией.

– Добрый день, сэр Уильям! – благожелательно встретил его император. – Как ваше самочувствие?

– Благодарю, ваше величество, – с достоинством поклонился дипломат. – Все хорошо.

– Вот и славно!

– Вы так добры…

– Вот уж ничуть, – ухмыльнулся Александр. – Просто мне очень не хотелось бы увидеть на вашем месте какого-нибудь надутого индюка, которыми переполнена Даунинг-стрит.

– Торжественно обещаю не умирать в ближайшие пару лет! – в истинно английском стиле пошутил сэр Уильям, приложив руку к сердцу, после чего они оба расхохотались.

– Что новенького в Лондоне?

– Все как обычно, государь. Дождь, слякоть и туманы. Если же ваш вопрос относился к политике – тори сцепились с либералами, а лейбористы тщательно подливают масла в огонь. Ей-богу, чем дальше я от нашего парламентаризма, тем больше мне нравится государственное устройство вашей страны.

– Как здоровье моего брата Эдварда? – продолжил расспросы царь, пропустив неуклюжий и неискренний комплимент своему авторитаризму.

– Его величество в добром здравии и поручило мне передать вам личное послание.

– Отчего же не через министерство?

– Очевидно, ему не хотелось, чтобы князь Лобанов-Ростовский ознакомился с его содержанием раньше вас.

Намек был более чем прозрачен. Министр иностранных дел, помимо всего прочего, был очень сильным одаренным и входил в Сенат. Прочитать запечатанный документ для него было сущим пустяком, и никто не сумел бы его в этом уличить. Поэтому государь не стал продолжать разговор на щекотливую тему и просто распечатал конверт, после чего углубился в чтение.

– Нет, ну надо же! – хмыкнул Александр, откладывая в сторону письмо. – Мой августейший родственник опять захотел примерить на себя тогу миротворца.

– Разве худой мир не лучше доброй ссоры? – блеснул знанием русских поговорок посол.

– Сэр Уильям, будьте добры, напомните мне, сколько раз Япония нападала на наши восточные владения за последние двадцать лет?

– Осмелюсь напомнить вашему величеству, что земли собственно России ни разу не становились объектом атаки. Что же касается королевства Чосон и великого княжества Маньчжурия, то вы сами неоднократно подчеркивали свою приверженность их суверенитету!