Далее замена в СССР, командование полком в Железной дивизии, начальник штаба 66 мсд в Черновцах, Академия Генерального штаба и опять служба на Украине: командиром дивизии в Бердичеве, начальником штаба 8АК в Житомире уже в составе ВС Украины.

В начале 90-х годов он продолжил свою деятельность в качестве политика, был избран депутатом Верховной Рады Украины. Отработал там 3 срока в Комитете по делам обороны. Генерал-полковник в отставке. Хочется пожелать ему здоровья и долгих лет жизни!

Тогда же, много лет назад, в свой первый приезд в Ташкурган я познакомился с начальником разведки полка майором Михайловым и командиром разведроты капитаном Николаем Хвостенко, произведшим на меня очень хорошее впечатление. Спокойный, вдумчивый командир, он очень толково мне рассказал о состоянии дел и проблемах полковой разведки.

К сожалению, это была наша первая и последняя встреча, так как через месяц он героически погибнет в бою у кишлака Муи-Моторак в районе города Мазари-Шариф и будет посмертно награжден орденом Ленина.

Кроме того, я побывал в гарнизонах Алиабад, всех трех Багланов (Северном, Центральном, Южном), Доши, Айбак. Там я ознакомился с состояним дел в вопросах разведки, особенно применения технических средств: радиолокационных станций наземной разведки СБР-3, ПСНР-5, приборов ночного видения, оборудования боевых разведывательных машин БРМ-1К.

Обнаружил множество, скажем так, слабых мест. Например, станция СБР-3, хотя и имеет неплохие возможности по разведке, снабжена серебряно-цинковыми аккумуляторами с очень малой емкостью, что позволяет ей работать в течение всего нескольких часов. Вызывали нарекания и приборы наблюдения, особенно ночного.

Боевая разведывательная машина БРМ-1К, наша основная разведывательная техника, вообще никуда не годилась. Она была создана в начале 70-х годов для ядерной войны, или, как сейчас говорят, конфликта высокой интенсивности. То есть вести разведку, не выходя из машины на зараженной радиацией местности.

В Афганистане это было ни к чему. А слабое 73-мм орудие с эффективной дальностью 1300 м и половинный боекомплект по сравнению с обычной БМП-1 в 20 выстрелов вообще ставил под сомнение целесообразность ее применения.

Не от хорошей жизни ставили мы на БРМ трофейные 12,7-мм пулеметы ДШК китайского производства. Снимок такого «чуда техники» приводится в книге.

Слабым местом в экипировке разведчиков было и отсутствие эффективных дымовых гранат, способных резко снизить результаты огня противника из стрелкового оружия. Имеющиеся дымовые гранаты РДГ-2 создавали небольшое дымовое облако, а более мощные дымовые шашки ДМ-11 были громоздкими и неудобными в применении. К тому же дальность броска такой гранаты 35–40 м, а из положения лежа еще в два раза меньше. Нужны были дымовые гранаты к подствольному гранатомету ГП-25 для создания дымовых завес на дальностях 200–300 м, но так за все годы войны мы их и не получили.

Ну не предусматривали наши уставы и наставления ведение боя подразделением без танков и БМП, на которых устанавливалась термодымовая аппаратура, создававшая непроницаемое облако.

Через пару недель, когда я уже полностью вошел в курс дел, то сделал для себя не совсем приятный вывод. Выжить в этих условиях 2 года практически невозможно!

За эти две недели я уже раза 4 попадал под обстрел на дороге, когда вокруг свистели пули, раз 6 вылетал на вертолете на БШУ (бомбоштурмовые удары), причем дважды мы попадали под огонь «духовских» зенитных пулеметов ДШК.

Под Северным Багланом впереди идущая БМП подорвалась на мине, никто не погиб, но 5 человек получили ранения и контузии. Все это наводило на мысли, что рано или поздно придет и мой черед.