– Куда это ты? – спросил Эвери.

Она частенько намеренно делала что-то, досаждавшее ему. Могла, например, порвать свой билет на концерт, куда они собирались вместе.

– Ты, вероятно, забыл, что у нас есть малыш? – сказала она.

Только сейчас он услышал, как Энтони плачет. Должно быть, громким разговором они разбудили его.

– Я позвоню из офиса. – Он направился к выходу. От двери детской она обернулась, и Эвери понял, о чем она думает: они даже не поцеловались.

– Тебе не нужно было уходить из издательства, – сказала она.

– Та моя работа тебе тоже не нравилась.

– Почему не прислали машину? – спросила она. – Ты говорил, что у них много машин.

– Она ждет за углом.

– Почему, ради всего святого?

– Правила конспирации, – ответил он.

– От кого ты прячешься?

– У тебя есть деньги? У меня кончились.

– К чему тебе деньги?

– Просто чтобы были! Я не могу выходить из дома без пенса в кармане.

Она порылась в сумочке и дала ему десять шиллингов. Быстро закрыв за собой дверь, он спустился по ступенькам на Принс-оф-Уэльс-драйв.

Когда он проходил мимо окна первого этажа, ему не потребовалось даже поворачивать голову, чтобы узнать: из-за шторы за ним наблюдает миссис Йетс, днем и ночью следившая за всеми, кто жил на улице, неизменно держа на руках кошку, чтобы согреться.

А холод пробирал основательно. От реки через парк дул пронизывающий ветер. Он осмотрел улицу в обоих направлениях. Она была пустынна. Ему следовало позвонить в таксомоторный парк в Клэпэме, но уж слишком хотелось побыстрее убраться из дома. Кроме того, он же сказал Сэре, что за углом дожидается машина. Он прошел сотню ярдов в сторону электростанции, но передумал и вернулся. Хотелось спать. У него оставалась странная иллюзия, что даже на улице он все еще слышит, как звонит телефон. Он знал, что одна машина такси почти круглые сутки дежурит рядом с мостом Альберта; лучше всего было направиться туда. А потому ему снова пришлось пройти мимо своего дома в квартале Мэншнз. Он взглянул на окно детской, и, конечно же, из него смотрела Сэра. Она, вероятно, волновалась, прислали ли машину. На руках она держала Энтони, и Эвери догадывался, что она плачет, ведь он так и не поцеловал ее. Ему потребовалось полчаса, чтобы поймать такси до Блэкфрайарз-роуд.

Эвери смотрел на мелькавшие за окном уличные фонари. Он был молод и принадлежал к числу тех современных англичан неопределенного классового происхождения, которые получали дипломы историков искусства, но затем обнаруживали, что они не дают достаточных средств к существованию. Высокорослый, с виду типичный интеллигент со спокойными глазами за стеклами очков, он отличался сдержанной и скромной манерой держаться в тени, которая особенно нравилась старшим. Движение такси убаюкивало, как покачивание коляски успокаивает плачущее дитя.

Машина миновала Сент-Джордж-серкус, потом клинику глазных болезней и оказалась в начале Блэкфрайарз-роуд. Нужный дом возник перед ним и остался позади, потому что он попросил шофера остановиться на следующем перекрестке, – Леклерк настойчиво рекомендовал соблюдать осторожность.

– Да, я выйду на углу, – сказал он. – Здесь будет в самый раз.

Департамент располагался в унылой с виду вилле с потемневшими от сажи стенами, на балконе которой стоял огнетушитель. Казалось, что это один из тех домов, которые вечно выставлены на продажу. Никто не в состоянии был понять, зачем министерству понадобилось возводить вокруг него стену, – возможно, как это делают на кладбищах, чтобы защитить могилы от взглядов праздных прохожих; или же, наоборот, для защиты людей от взглядов мертвецов. Но уж точно не ради сада, где не росло ничего, кроме травы, да и та пробивалась пучками, как облезшая шкура старого бродячего пса. Парадная дверь была окрашена темно-зеленой краской; но ее никогда не открывали. Иногда днем совершенно одинаковые с виду фургоны без всякой маркировки въезжали по неровной дорожке на территорию, но цель их приезда оставалась неизвестной, поскольку все происходило на заднем дворе. Соседи, если упоминали об этом доме вообще, называли его «министерским», что было не совсем верно. Департамент представлял собой отдельную административную единицу, хотя формально и подчинялся министерству