В начале осени 1940 года руководство СССР, стремясь максимально экономить в стране во всем, неожиданно ввело в действие такой порядок, что все отслужившие свой срок в Красной армии военнослужащие должны были после демобилизации возвращаться домой не в свежем и красивом военном обмундировании, как это всегда было принято, а в той, как правило, старой и рваной одежде и обуви, в которых были призваны на службу. Несомненно, это было большим перегибом и неуважением по отношению к народу. (В войну этот порядок был отменен.) Сразу же после введения этого порядка мне пришлось встретиться на Казанском вокзале в Москве с демобилизованными из армии земляками, уезжавшими на родину. Они не знали, с какими же от стыда глазами предстанут дома в деревне перед близкими людьми в старой гражданской одежде и обуви.

В первых числах октября того же года вузовцев страны сразил страшный удар: стипендию решили платить только тем, кто на экзаменах получил лишь высокие (отличные и хорошие) оценки. А среди студентов, имеющих такие оценки, набиралось не более 20 процентов. Я, к несчастью, к их числу не относился, так как имел одну тройку. Пришлось сообщить маме о постигшем меня несчастье и спросить у нее, как же мне дальше поступить: бросить учебу или продолжать ее. Ответ был однозначным: учебу продолжать, а нужные для этого деньги в минимально необходимом количестве она, пусть даже с самыми великими муками, будет добывать и ежемесячно присылать. (В это время в Институте военных инженеров железнодорожного транспорта в Новосибирске начал учиться мой брат Геннадий, которому, хотя он и получал высокую стипендию и носил казенное обмундирование, тоже требовалась какая-то денежная помощь.)

Чтобы добывать для моей учебы в институте деньги, моей матери – сельской учительнице и вдове с пятью детьми – пришлось взять на себя в своей деревенской начальной школе много дополнительных – сверхурочных часов работы и перевести моих двух других младших братьев – Виталия (1925 года рождения) и Анатолия (1927 года рождения) из Батыревской средней школы в местный педагогический техникум, где учащимся платили небольшую стипендию. По той же причине обучалась и получила среднее образование не в средней школе, а в этом техникуме моя сестра Инесса (1932 года рождения).

А еще мама имела большой приусадебный участок земли под картофель и яблоневый сад, содержала во дворе немалое поголовье скота (корову, телку, до 15 овец, не менее двух свиней) и птицы (до 30 кур), а в саду – до 12 пчелиных ульев. Продавала местным жителям яблоки, мед и еще что-то. Ей приходилось тяжело физически работать с раннего утра до поздней ночи, не зная отдыха и питаясь кое-как. В нерабочей одежде я видел ее крайне редко. Мои братья носили почти лишь ношенные старшими детьми одежду и обувь. И все это было исключительно из-за меня. Бедная мама! После войны, в которой участвовали три ее сына, она была удостоена высокого звания заслуженной учительницы Чувашской республики. Была награждена медалью «Материнская слава», орденом Ленина, а также другими медалями. Умерла мама 6 сентября 1980 года, прожив 82 года, причем даже не знала точной даты своего рождения, так как ею не интересовалась – всегда «было не до этого»…

Осенью 1940 года я и мой сосед по кабине Иван Митрофанов записались в секцию борьбы дзюдо. Этот вид борьбы в нашей стране еще не был распространен. Кроме нас в секцию борьбы дзюдо записались: по полутяжелой и средней весовым категориям – мой одногруппник Борис Денежкин и четверокурсники Коля (Николай Михайлович) Новожилов (в будущем доктор технических наук – изобретатель способа сварки в среде углекислого газа), кореец Роман Ли, Костя Зайцев (погиб на войне, был снайпером) и ныне еще живой Гриша Гордон; по полулегкой и легкой весовым категориям – мой же одногруппник Женя Майонов и четверокурсники Костя Мурышкин (мой русский земляк из Чебоксар, потом проработавший до конца жизни инженером на Кузнецком металлургическом комбинате) и Илья Пругер (погиб на войне) и, наконец, по наилегчайшей весовой категории (по «весу мухи» – до 52 кг) – другой мой одногруппник Талька (Виталий) Лукоянов (он сильно окал при разговорах, так как был родом из Владимирской области). К последней категории относился и я. Но в нашей секции были еще и двое-трое других ребят, которых уже не помню.