Г. Х Бонди бил в нерешительности.
– Мне очень жаль, капитан, – начал он, – но я, право, не знаю…
Лазурные глаза капитана. И. ван Тоха подернулись влагой.
– Это плохо, братец! А я бы тебе оставил все эти жемчужины, как… как залог за то судно. Сам я купить судно не могу. А я знаю очень подходящие посудину в Роттердаме. На дизеле…
– Почему вы не предложили это дело кому-нибудь в Голландии?
Капитан покачал головой.
– Я, брат, знаю этих людей. С ними об этом говорить нельзя… А я, пожалуй, – задумчиво прибавил он, – возил бы на этом судне и другие вещи, всевозможные goods [43], и продавал бы их на тех островах. Да, я бы это мог. У меня там куча знакомств, пан Бонди. А при этом я мог бы иметь у себя на судне такие резервуары для моих ящерок…
– Гм, об этом еще можно подумать, – размышлял вслух Г. X. Бонди. – Дело в том, что как раз… Ну да, нам нужно искать новые рынки для нашей промышленности. Случайно я говорил об этом на днях с несколькими лицами… Я хотел бы купить один или два парохода, один для Южной Америки, а другой для восточных стран…
Капитан ожил.
– Вот за это хвалю, пан Бонди! Суда теперь страшно дешевы, можешь купить их хоть целую гавань…
Капитан ван Тох пустился в технологические объяснения, где и за какую цену продаются всякие vessels, boats и tank-steamers [44]. Г. X. Бонди не слушал капитана; он только рассматривал его. Г. X. Бонди умел разбираться в людях. Ни на одно мгновение он не принимал всерьез ящериц капитана ван Тоха; но сам капитан стоил внимания. Честный человек, да. И знает тамошние условия. Сумасшедший, конечно. Но чертовски симпатичен. В сердце Г. X. Бонди зазвенела какая-то фантастическая струна. Корабли с жемчугом и кофе, корабли с пряностями и всякими благовониями Аравии! Г. X. Бонди ощутил то странное, необъяснимое волнение, которое обычно предшествовало у него всякому важному и удачному решению; это можно было бы выразить в словах: «Сам не знаю почему, но я, кажется, за это возьмусь». А тем временем captain ван Тох своими огромными лапами чертил в воздухе силуэты судов с awning-decks и quarter-decks [45], – превосходные суда, братец…
– Знаете что, капитан ван Тох, – сказал вдруг Г. X. Бонди, – зайдите ко мне через две недели. Мы возобновим тогда разговор о пароходе.
Captain ван Тох понял, как много значат эти слова. Покраснев от радости, он вымолвил только:
– А как ящерки – смогу я их возить на моем пароходе?
– Разумеется. Только… пожалуйста, никому о них ни слова. Люди подумают, что вы спятили… и я заодно с вами.
– А жемчуг вам можно оставить?
– Можно.
– Ja, только я должен выбрать две жемчужины покрасивее, надо послать их кое– кому.
– Кому?
– А таким двум редакторам, парень. Ja, черт подери, постой-ка!
– Что?
– Как их звали, черт подери?
Капитан ван Тох растерянно моргал своими лазурными глазами.
– Такая, брат, глупая у меня голова… Уже забыл, как звали этих двух boys…
5. Капитан И. ван Тох и его дрессированные ящерицы
– Провалиться мне на этом месте, – воскликнул человек на набережной в Марселе, – если это не Иенсек!
Швед Иенсен поднял глаза.
– Постой, – сказал он, – и помолчи, пока я тебя не узнаю.
Он прикрыл глаза рукой.
– «Чайка»? Нет. «Императрица Индии»? Нет. «Пернамбуко»? Нет. А, знаю! «Ванкувер». Лет пять тому назад на «Ванкувере», пароходство Осака-лайн, Фриско. А зовут тебя Дингль, бродяга ты этакий, и ты ирландец.
Человек оскалил зубы и подсел к шведу.
– Right [46], Иенсен. И, кроме того, пью любую водку, когда угощают. Ты где теперь?
Иенсен показал кивком.
– Крейсирую на линии Марсель-Сайгон. А ты?