– Да зачем им вообще обстреливать? – спросила пани Повондрова.

– Ну, ты это вряд ли поймешь. По военным соображениям. Не удивлюсь, если там однажды начнется мясорубка. Там или еще где-нибудь. Ты, мать, пойми, что теперь, из-за этих саламандр, ситуация в мире совсем другая. Совершенно другая!

– Так что же, ты считаешь, что война будет? – встревожилась пани Повондрова. – А как же тогда… Как же наш Франтик – как бы ему не пришлось идти…

– Война? – задумался Повондра-отец. – Должно быть, без мировой войны не обойтись, чтобы державы могли поделить между собой море. Но мы останемся нейтральными. Кто-то же должен оставаться нейтральным, чтобы поставлять тем, кто воюет, оружие и все остальное. Ну да, так и будет! – решил пан Повондра. – Но вы, женщины, в этом ничего не смыслите.

Пани Повондрова поджала губы и быстрыми стежками принялась довершать удаление острова Цейлон с носка Повондры-сына.

– А если вспомнить о том, – заговорил Повондра-отец, с трудом скрывая гордость, – что, если бы не я, вся эта угрожающая ситуация и вовсе бы не возникла! Не приведи я тогда того капитана к пану Бонди, вся история сложилась бы по-другому. Другой швейцар просто не пустил бы его на порог, но я решил: нет, приму удар на себя. И вот что вышло: теперь из-за этого проблемы у таких стран, как Англия, Франция! И кто знает, что еще нас ждет… – Пан Повондра в волнении лихорадочно задымил своей трубкой. – Такие дела, дорогуша моя. Во всех газетах только и пишут что о саламандрах. Вот опять… – Повондра-отец отложил трубку. – Пишут, что у города Канкесантурай на Цейлоне саламандры напали на какую-то деревню, будто там туземцы до того убили несколько саламандр. «Была вызвана полиция и взвод туземных войск, – прочитал вслух пан Повондра, – после чего завязалась полномасштабная перестрелка между саламандрами и людьми. Среди солдат было несколько раненых…» – Повондра-отец отложил газету. – Мне все это, мать, совсем не нравится.

– Почему? – удивилась пани Повондрова, заботливо и удовлетворенно постукивая рукояткой ножниц по тому месту, где когда-то был остров Цейлон. – Что такого случилось-то?

– Не знаю, – пробормотал Повондра-отец и в волнении начал ходить туда-сюда по комнате. – Но это мне совсем не нравится. Нет. Не нравится. Перестрелка между людьми и саламандрами… Этого просто нельзя было допускать!

– А может, саламандры просто защищались, – успокаивающим голосом сказала пани Повондрова, отодвинув носки в сторону.

– Вот именно! – проворчал пан Повондра в беспокойстве. – Если эти твари начнут защищаться, то дело швах. В первый раз ведь такое произошло… Черт, мне это совсем не нравится! – Пан Повондра остановился в раздумьях. – И вот что… может быть… наверное, не нужно мне было пускать этого капитана к пану Бонди!

В одном пан Повондра ошибся: перестрелка у города Канкесантурай была уже не первым столкновением между людьми и саламандрами. Первый известный в истории конфликт произошел за несколько лет до того, еще в золотой век пиратских набегов на саламандр, на Кокосовых островах. Впрочем, и это был не первый подобный инцидент, в тихоокеанских портах ходило достаточно историй о разных прискорбных случаях, когда саламандры тем или иным способом энергично сопротивлялись – не только пиратам, но и нормальной S-Trade; о таких банальностях, впрочем, в учебниках истории не пишут.

На Кокосовых же островах (которые называют также островами Килинг) дело было так. Туда для обычной охоты на саламандр типа «Макароны» приплыло пиратское судно «Монроз» под командой капитана Джеймса Линдлея, принадлежавшее известной гарримановской Тихоокеанской торговой компании. На Кокосовых островах располагалась известная и богатая саламандровая бухта, заселенная еще капитаном ван Тохом, однако затем из-за своего отдаленного положения предоставленная, как говорится, промыслу Божию. Нельзя упрекать капитана Линдлея в неосторожности – и даже в том, что он отправил своих людей на берег невооруженными. (В то время грабительская торговля саламандрами уже вошла в определенную колею. Надо отметить, что в прежние времена пиратские суда и команды были вооружены пулеметами и даже легкими орудиями, – впрочем, не против саламандр, а из-за опасности недобросовестной конкуренции со стороны других пиратов. На острове Каракелонг однажды произошла стычка между командой гарримановского парохода и экипажем датского судна, капитан которого считал Каракелонг своим охотничьим угодьем. Обе команды тогда свели между собой старые счеты, порожденные спорами по вопросам торговли и престижа: они оставили саламандр в покое и начали палить друг в друга из ружей и «гочкисов»; на суше датчане одержали верх, бросившись врукопашную, вооруженные ножами, однако затем гарримановский пароход с успехом обстрелял из пушек датское судно, послав его ко дну со всеми потрохами, не исключая и капитана Нильса. Все это назвали «Каракелонгским инцидентом». Тогда в дело пришлось вмешаться официальным учреждениям и правительствам соответствующих государств; в конце концов пиратским кораблям запретили пользоваться пушками, пулеметами и ручными гранатами; кроме того, флибустьерским компаниям пришлось разделить между собой так называемые свободные охотничьи угодья, так что каждая колония саламандр отныне посещалась только определенным пиратским судном. Это джентльменское соглашение крупных пиратов действительно соблюдалось и уважалось, причем и мелкими пиратскими фирмочками.) Вернемся, однако, к капитану Линдлею. Он действовал полностью в духе обычных для того времени торговых и морских обычаев, отправляя своих людей охотиться на саламандр на Кокосовых островах, вооружив их лишь дубинками и веслами, – так что служебное расследование после инцидента полностью оправдало покойного капитана.