Это состояние периодически возникало и раньше, уподобляясь обыкновенному ночному кошмару. Но с каждым днем оно длилось все дольше и дольше и наконец почти полностью заменило собой сон. Балиан просыпался уставшим и разбитым, но все равно пробуждение было для него счастливым моментом, так как означало окончание наваждений. Впрочем, со временем разница ощущалась все меньше ― испытанное во сне никак не хотело оставлять Балиана и наяву.

На этот раз все было еще хуже, чем обычно. Болезненное, туманное состояние плавно перешло в самый настоящий, невыносимо отчетливый кошмар. Балиан вновь переживал убийство Летольда, причем он то видел это все со стороны, то был самим собой. Как и положено сну, события и образы быстро сменяли друг друга; место Летольда внезапно заняла Этель.

Балиан без колебаний опустил меч и только потом понял, что натворил. Он был на грани безумия, но в самый отчаянный момент кто-то положил руку ему на плечо… Кристиан. Балиан резко повернулся к нему, как к последней надежде на спасение, почему-то свято уверенный, что одним своим словом старший брат сможет все поправить.

– Ты поступил правильно, Балиан, ― Кристиан улыбнулся.

Обезумев от боли и ярости, Балиан снова взмахнул мечом, и спустя минуту он стоял у мертвого тела Кристиана.

Окровавленный меч выпал у него из рук.

– Балиан!

Слабо Балиан осознал, что кричит, и сквозь этот крик слышит голос Лейан. Но как раз в этот момент наваждение внезапно исчезло. Сознание Балиана снова заволокла мутная пелена невразумительных образов, после чего сменилась новым видением: перед его глазами внезапно возникла сцена из его детства.

Перед их старым домом в Дилане сидел Кристиан, прижимая к груди маленького Юана. Напротив с довольной ухмылкой стоял Таранос. Кристиан отвернулся, ожидая скорой расправы, и Балиан кинулся вперед, чтобы защитить братьев от черных молний, вырывающихся из кольца преследователя.

Но он не успел. Молния попала в Кристиана, и все вокруг вспыхнуло ярким пламенем. Балиан слышал крики людей, горящих заживо. Здесь были не только голоса его братьев, но и тех, кого он не сумел спасти от Роланда.

– Балиан, проснись!

Балиан хотел проснуться, но не мог этого сделать. Он давно потерял власть над собой.

– Балиан!

Крик Лейан неожиданно разбудил его ― возможно, потому, что на этот раз в ее голосе прозвучала не просьба, и не требование, а самая настоящая боль. Испугавшись, что кошмар все-таки стал явью, Балиан резко сел в кровати еще до того, как проснулся.

– Балиан, отпусти…

Кое-как Балиан вник в реальность. Внутри у него все оборвалось.

Он отдернул руку, которой перехватывал запястье Лейан, и его замутило ― у нее на коже проступили устрашающие синие следы.

– Не бери в голову, ― спокойно сказала Лейан, хотя от боли у нее на глазах выступили слезы. ― Просто синяк, я ударилась… Ты неспокойно спал, и я решила тебя разбудить.

Балиан бросил рассеянный взгляд на окно и понял, что ночь еще не закончилась ― в лучшем случае прошла половина.

– Я… ― его голос охрип, он боялся и хотел снова увидеть руку Лейан, но та предусмотрительно спрятала ее за спиной. ― Я не хотел…

– Ничего страшного, ― улыбнулась Лейан. ― Во-первых, я сама к тебе полезла, во-вторых, ты спал, и, в-третьих, ничего особенного не случилось. Говорю же, я ударилась вечером, а ты просто так удачно схватил, за то же место… Не страшно, ― повторила она.

– Не страшно, ― тупо проговорил вслед за ней Балиан. Он помолчал, но потом его лицо вдруг побледнело от накатившей ярости. ― Не страшно? ― почти прошипел он. ― Если ты называешь это… Если это для тебя… Не смей мне врать! ― неожиданно даже для себя Балиан почти выкрикнул это и тут же осекся.