Миноносец спешил в Англию с поручением своего флагмана – командующего третьей северной эскадрой. Командир эсминца, коммодор Фитцжералд, получил от адмирала для доставки в адмиралтейства большой, туго набитый портфель из плотной желтой кожи. Мало того что портфель был заперт на замок. Он был еще крест-накрест перевязан толстым шелковым шнуром, на котором красовались большие сургучные печати. Принимая поручение, Фитцжералд не спрашивал своего флагмана о содержимом портфеля, но адмирал, уединившись с коммодором в своем салоне на «Крюзадере», сказал:

– На этот раз вам придется изменить правилу лицом к лицу встречать вражеские корабли. Приказываю всемерно избегать встреч с противником. Уйдите с торного пути наших караванов. Пробирайтесь так, чтобы джерри вас не видели и не слышали. Это вам не по вкусу? Ничего не поделаешь!

На прощание адмирал протянул руку и сказал:

– Передайте офицерам и матросам «Харда»: Англия рассчитывает на них.

Теперь, сидя в командирской каюте «Харда», Фитцжералд вспоминал эту беседу всякий раз, когда его взгляд падал на железный сундук, привинченный к палубе под койкой.

«Хард» покинул обычный путь конвоев и несся, не жалея машин. Все вахтенные начальники твердо помнили слова командира: «При малейшем признаке джерри – уходить!».

Никто на корабле, кроме самого Фитцжералда, не знал причины такого необычного приказа, но все понимали, что он отдан неспроста. Каждый выходивший на ходовой мостик офицер прежде всего подносил к глазам бинокль и внимательно оглядывал горизонт. Так же поступил и лейтенант О'Нил, принимая вахту.

– Мак-Кэрни! – крикнул он вслед сошедшему уже было с мостика своему предшественнику. – Не кажется ли вам, что там, на крамболе, несколько странный силуэт корабля?

Мак-Кэрни вернулся на мостик и поглядел в направлении, указанном О'Нилом.

– Вы правы… Странный силуэт – рубка и труба. Словно у него вовсе нет корпуса… Блин с трубой… – И через минуту воскликнул: – Эге-ге, готов съесть мой галстук, если это не спасательный буксир! Посмотрите, какой характерный контур!

– Да, – согласился О'Нил. – Но какого черта здесь делать спасателю? Ведь мы не принимали сигналов бедствия.

Пока шел этот разговор, расстояние между судами уменьшилось до сотни кабельтовых.

– Мичман Браун! – окликнул О'Нил вахтенного мичмана.

– Да, сэр.

– Прикажите сигнализировать этому буксиру: «Показать свой флаг!»

– Слушаю, сэр. – И меньше чем через минуту Браун доложил: – Исполнено, сэр.

Действительно, под коротким реем «Харда» уже трепетали по ветру пестрые флаги сигнала.

– Они подняли флаг, сэр! – доложил мичман О'Нилу.

– Норвежец?

– Точно так, сэр.

– Проверьте-ка по Ллойд-регистру, Браун, что за спасательные суда имеются у норвежцев. Сдается мне, Мак-Кэрни, что они что-то слишком долго искали свой собственный флаг.

– Вижу название судна, сэр! – послышался с крыла мостика голос сигнальщика. – «Зеефальк», сэр.

– Что за чертовщина!.. По-моему, на языке джерри это означает «Морской сокол». А, Мак? – удивленно спросил О'Нил.

Но вместо лейтенанта ответил мичман Браун, уже успевший справиться по регистру.

– Спасательное судно «Зеефальк», сэр. Шестьсот регистровых тонн. Приписка: Бремен, Владелец – Северогерманский Ллойд, сэр.

– Так и есть.

О'Нил выдернул пробку из переговорной трубы, ведущей в командирскую каюту.

– Говорит мостик, сэр. Вахтенный начальник О'Нил.

– Да, мистер О'Нил? – послышался сонный голос Фитцжералда.

– Мы нагоняем спасательное судно Северогерманского Ллойда «Зеефальк», сэр. На мое требование показать флаг подняты цвета Норвегии.