– Да, розы, согласен, восхитительны, но знаешь, Абдулла, меня меньше всего интересует твой сад. Я хотел бы знать, когда ты переправишь меня в Пакистан, где будет сделана пластическая операция, новые документы, кто осуществит перевод денег на новый счет нового клиента?

– А ты владеешь нужной мне информацией?

– Конечно, иначе не стал бы уходить из России. Без этой информации я тебе не нужен.

– Ну, не говори так. Мы же друзья, а друзья должны помогать друг другу в любой ситуации. Быть вместе и в радости, и в горе.

– Вот именно, что должны. Но не всегда обязаны. Или вообще не обязаны.

– Какой-то плохой разговор пошел, Семен. Пройдем, посмотришь рыбок в пруду. Их мне из Европы привезли.

– За ними тоже ухаживает садовник?

– Нет, другой человек.

– Слушай, Абдулла, а почему у тебя в усадьбе почти нет охраны?

– То, что ты не видишь охрану, совершенно не означает, что ее нет. Но ты прав. Я держу в усадьбе всего двух охранников. В Кандараме мне некого бояться, даже о появлении человека или людей из соседнего кишлака мне тут же докладывают. Не забывай, я даю работу большей части мужчин Кандарама, помогаю бедным, поддерживаю стариков. Меня уважают и боятся. В город я выхожу в обычной национальной одежде, в той, которую носят жители. Веду себя скромно, всегда даю мелочь нищим, кормлю их.

– Интересно, о моем прибытии в Кандарам тебе тоже доложили?

– И одновременно семь человек. Сейчас их, возможно, больше.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, Абдулла.

– Отвечу, не волнуйся. Всему свое время.

На аллее показался Рубанко.

– Саиб, ужин готов.

– Хорошо, Азад. Да, кстати, как прошла ваша встреча? Все же служили, воевали вместе.

– Душевно встретились, саиб. Мы едва не рыдали от радости.

– Ну и хорошо. Сейчас, господа, ужинаем, потом в кабинете обсуждаем наши дела. И тогда, Семен, – Мирзади взглянул на бывшего генерала, – я и отвечу на твои вопросы.

– О’кей!

– А вот этого, господин Глобин, попрошу больше не делать.

– Что не делать? – удивился тот.

– Использовать американские словечки. За них у нас лишают языка, в лучшем случае. США, как, впрочем, и страны НАТО, и те, кто вместе с ними пришел на нашу землю, являются непримиримыми врагами свободного Афганистана. Каждый афганец должен убивать оккупантов, как только появится возможность.

– А как же те афганцы, что сотрудничают с оккупантами?

– Они еще большие враги, и их, и весь род ждет в будущем одно – смерть. Но… прошу в дом!

После сытного ужина Мирзади и Глобин поднялись на второй этаж, где рядом со спальней главаря террористической организации находился его кабинет. Кабинет был оформлен и меблирован в европейском стиле, что несколько удивило Глобина. Он повернулся к Мирзади:

– У тебя, строгого ревнителя ислама, кабинет, как у какого-нибудь человека в Москве или в Вашингтоне.

– Я же просил не упоминать американцев, – недовольно поморщился Абдулла. – А насчет кабинета – я приказал оформить его в европейском стиле потому, что так удобнее работать. Все под рукой – компьютер, спутниковая радиостанция, канцелярщина, документы. – Он указал на кресло у большого, обитого зеленой материей стола: – Присаживайся, разговор предстоит не короткий.

Глобин сел в кресло. Мирзади устроился в таком же, но за столом, и сразу перешел к делу:

– Что у тебя по переносным зенитно-ракетным комплексам? Можно рассчитывать на поставку крупной партии?

– Можно, – утвердительно кивнул генерал. – В ста восьмидесяти километрах от Москвы, у населенного пункта Баласан, который представляет собой секретный военный городок, в лесу находятся склады ракетно-артиллерийского вооружения центрального подчинения. По документам официально это склады устаревшего советского оружия и боеприпасов, подлежащих постепенной утилизации. На самом же деле там сосредоточены крупные запасы новейшего вооружения, в том числе и переносных зенитно-ракетных комплексов. Мне, пользуясь связями, удалось перед отъездом побывать на Баласанских складах. И я лично видел ангар с ПЗРК, там и американские «Стингеры», и советские «Иглы», и свежие современные, российские ПЗРК «Верба», по своим боевым характеристикам превосходящие и «Стингеры», и «Иглы». Комплексов немного, «американцев» около тридцати, чуть больше до шестидесяти ПЗРК «Игла», и сорок пять комплексов «Верба».