Вдруг Огильви заметил с испугом, что кусок серого шлака пескообразной коры, покрывавшей метеорит, отделился от его закругленной верхушки. Он отпадал хлопьями и валился на песок. Но вот отвалился внезапно огромный кусок и упал с таким резким стуком на землю, что у Огильви замерло сердце.

С минуту он стоял неподвижно, не понимая, что это значит. И хотя жар, исходивший от метеорита, был еще очень силен, он все же спустился в яму, чтобы рассмотреть его поближе. Но даже и тогда он продолжал думать, что это явление объясняется неравномерным охлаждением цилиндра. Такому объяснению, однако, противоречил тот факт, что пепел отпадал только с верхушки цилиндра.

Потом он заметил, что крышка цилиндра начала тихонько поворачиваться. Движение это было настолько медленное, что он его заметил только потому, что черная черта, которая пять минут тому назад была перед ним, находилась теперь на другой стороне крышки. Но даже и тогда он не вполне понимал, что это означало, пока не услышал глухой, скребущий звук и не увидел, что черная черта передвинулась еще на один дюйм дальше. Тогда его словно осенило что-то. Цилиндр был искусственный, полый внутри, с крышкой, которая отвинчивалась! Кто-то, сидящий в цилиндре, отвинчивал эту крышку!

– Там человек! – вскричал Огильви. – Их там много! Они наполовину испеклись и стараются вылезть оттуда!

И внезапно, быстрым скачком мысли, он связал появление метеорита с огненной вспышкой на Марсе.

Так ужасно было думать о заключенных там живых существах, что Огильви, забывая жар, который продолжал исходить от цилиндра, подскочил к нему, чтобы отвинтить крышку, но, к счастью, вовремя спохватился и потому не успел обжечь себе руки о раскаленный металл. Он остановился в нерешимости на одно мгновение, но затем повернулся, выкарабкался из ямы и со всех ног пустился бежать в Уокинг. Было около шести часов. Встретив на своем пути извозчика, он пытался объяснить ему то, что видел только что, но его рассказ, как и весь его вид – он потерял свою шляпу в яме – показались вознице такими дикими, что он стегнул лошадь и поехал дальше. Такая же неудача постигла его с хозяином квартиры у Горселльского моста. Тот принял его за сбежавшего сумасшедшего и пытался даже запереть его в комнате. Это отрезвило Огильви немного, и когда на дальнейшем своем пути он увидел журналиста Гендерсона, работавшего в своем саду, он окликнул его и постарался спокойно рассказать ему все виденное им.

– Гендерсон! – крикнул он. – Вы наверное видели вчера падающую звезду?

– Ну? – откликнулся Гендерсон.

– Она лежит теперь на Горселльском поле.

– Чорт возьми! – крикнул Гендерсон. – Упавший метеорит! Это недурно!

– Но он представляет собой нечто почище простого метеорита. Это цилиндр – искусственный цилиндр, дружище! И в нем находятся живые существа.

Гендерсон, с лопатою в руке, немного нагнулся к нему.

– Что такое? – переспросил он: он был глух на одно ухо.

Огильви рассказал ему все, что видел. Гендерсон на минуту задумался над его рассказом, а затем, бросив лопату, схватил свою куртку и вышел на дорогу. Оба вместе бросились бежать на поле и увидели цилиндр все в том же положении. Шум, слышавшийся внутри, однако прекратился, и между крышкой и телом цилиндра показалась узкая полоса блестящего металла. В этом месте входил или выходил воздух со слабым тонким шипением.

Минуту они прислушивались, постучали палкой по цилиндру и, не получая ответа, пришли к заключению, что человек или люди, сидящие внутри, потеряли сознание или умерли.

Само собой разумеется, что оба они были не в состоянии что-либо предпринять. Они крикнули несколько слов ободрения и утешения сидящим в цилиндре и отправились в город за помощью.