. Большое распространение имели «парабеллумы», опять же «маузеры» с деревянной кобурой-прикладом, «браунинги». К войне на складах оставалось 2 292 000 патронов к «браунингу», закупленных во Франции в Первую мировую. Все это пошло в дело[99].
Конечно, из-за оружейного разнобоя было много трагических ситуаций. Скажем, финский патрон, скопированный с советского, подходил для нашей винтовки, а в пулемете – клинил. Но постепенно вся эта стреляющая экзотика вымещалась нормальными советскими автоматами и винтовками. Использование старого трофейного оружия объяснялось только жестокой необходимостью.
Как и случай с музеем 1812 года в Вязьме. Ополченцам раздали его экспонаты. Из фузеи стрелять было нельзя, но у нее был полуметровый штык!
Потом на месте боев 1941-го у села Богородицкое была найдена французская кавалерийская сабля времен первой Отечественной войны. По степени ее сохранности специалисты определили, что она пролежала в земле не более 50 лет.
Какой бесстрашный сын Отечества бросился на врага с этим музейным оружием? Мы не знаем. Но мы должны ему поклониться в ноги. А не юродствовать по поводу «одной винтовки на троих».
С пиками на немцев
К моменту войны мы не имели даже достаточного количества винтовок для вооружения людей, призываемых в действующую армию.
ХРУЩЕВ на XX съезде
Попытайтесь догадаться (чур, не заглядывать в сноску!), о какой стране идет речь. Итак:
«Для обороны… не было орудий, зенитной артиллерии, и прежде всего танков. Легкое оружие, которым располагала армия, если не считать легкого пулемета… было устаревшим, но и его не хватало. Ополчение, состоявшее из бывших военных и штатских, вооружалось в силу необходимости берданками и заостренными железными прутами из ограждений парков. Пошли в ход даже исторические алебарды из музеев и родовых имений, как оружие, удобное для ближнего боя. Ко всему прочему Черчилль…»
Да, правильно, уже пошли подсказки, – это про Англию. Это из книги чехословацкого офицера, который оказался на Британских островах во Вторую мировую[100]. Чех с восхищением пишет: «Все, что служило обороне, англичане принимали с величайшей серьезностью. Они героически сражались бы всеми средствами, какие оказались бы у них под рукой, умирали бы тысячами под ударами агрессора, но не сдались бы. Единственное, что они могли противопоставить для отпора врагу, были их воля и отвага. Несокрушимая воля к сопротивлению!»
А наш родной Хрущев про такие же пики говорит с насмешкой, издевательски.
И это при том, что немцы так и не ступили на берег Альбиона. Все восторги по поводу героизма англичан имеют сослагательное наклонение. Так и сами чехи сейчас говорят: уж мы задали бы немцам трепку, если бы нас в 1938-м не предали собственные политики…
А наши рабочие, студенты, преподаватели, и прежде всего солдаты, встретили врага лицом к лицу. И разгромили. Едва ли они смогли бы это сделать с одной винтовкой на троих. Но, когда было надо, в ход шли и пики, и полуметровые штыки фузей или музейные сабли.
Рабочие Ижорского батальона, о которых я выше упоминал, приладились варить из стального листа индивидуальные бронеколпаки. Боец укрыт со всех сторон сталью – получается такая башня танка, но не с орудием, а с пулеметом. Иногда снизу приваривали салазки, а спереди – скобу, чтобы проще было перемещать этот мини-ДОТ. Бронеколпаки использовали сами, поставляли фронту. Сами делали и бронеавтомобили-«бронтозавры», укрывая грузовики стальными листами.
Ижорский батальон был, наверное, лучшим в смысле технического оснащения пехотным подразделением Красной армии. Это к тезису об одной винтовке на троих ополченцев. А начиналось все тоже – с учебного оружия, собранного по цехам. Но скоро положение изменилось на 180 градусов. Ижорцы сами начали приваривать к обычным винтовкам оптические прицелы – и стали знаменитыми на всех фронтах снайперами. Немцы не могли понять: перед ними огромный разрушенный завод – и работает. Защищает его не боевая часть, какая-то ватага рабочих, «чумазых дьяволов», как их называли фрицы, – а взять его нельзя. День за днем из немецких траншей вещали громкоговорители: «Вы не солдаты! Мы считаем вас партизанами! Сдавайтесь, или мы будем вас вешать».