Ходили слухи, что на Земле еще осталось несколько стариков, воспитанных индивидуально, то есть в семье, но этот факт был скорее из области исторических казусов. В отряде данная тема не поднималась. Сверстники предпочитали смотреть не в прошлое, а в будущее – все ждали двадцатилетнего рубежа, когда срок обучения закончится, и начнется самостоятельная жизнь.

Почему Тихону захотелось выяснить свое происхождение, он не знал и сам. Ему было скучно.

– Требуется установить дату и место рождения, – он назвал свой личный код.

– Обратитесь в архивную базу, – немедленно ответил экран.

– Почему в архив?

– Разыскиваемый погиб, – сказал голос и, будто спохватившись, добавил: – Сожалею.

Тихон закусил губу и с минуту сидел, вяло теребя подушку. Ему вдруг подумалось уж совсем невероятное: а что, если родители или хотя бы мать вот так же захотят его найти и получат такой же ответ? Ну и что, одернул он себя. Вот глупость! Шестнадцать лет не вспоминали, а теперь…

– Архивная база, – против воли выговорил Тихон.

Он не заметил, как створ поднялся и впустил двоих военных. Он даже не успел разглядеть их знаки отличия – тот, что допрыгнул до кровати первым, нанес ему прямой удар открытой ладонью, и Тихона отнесло к санблоку. Второй перевернул его на живот и, прижав шею коленом, завел ему руки за спину.

За ними вошел Игорь. Прежде чем обратиться к Тихону, он снял допуск со всех программ, включая спортивные новости.

– Без интервидения поживешь. Да, талантливые дети – это беда. А я ведь тебя предупреждал. Зачем ты полез в базу?

– Хотел найти.

– Кого? У тебя, кроме Школы, ничего нет. И никого, ясно?

– Себя хотел найти.

– Себя?! Это красиво.

– И родителей.

– Родителей? – изумился Игорь. – На черта они тебе?

– Так, просто.

– Молодец. Достойный ответ для солдата. Закрыли всё, что могли: и плат-форму, и каналы связи, так нет, нашелся умник, начал посылать какие-то подозрительные запросы. Может, ты шпион?

– Что, не похож? – разозлился Тихон. – Вон посмотри на заднице – третья нога растет.

– Ценю чувство юмора. Кару получишь со скидкой: всего четыре балла. Это мало, в следующий раз будет больше.

Молчаливые парни с сержантскими шевронами подняли Тихона за локти и вынесли из кубрика. Его поволокли по стрелкам в сторону восемьдесят девятого прохода. В коридорах оказалось неожиданно много народа – у каждого был желтый штамп курсанта, и все как один смотрели на Тихона. Он пытался разглядеть в их лицах поддержку или хотя бы сочувствие, но их глаза не выражали ничего, кроме любопытства.

На восемьдесят седьмой стрелке Игорь свернул вправо, и конвоиры последовали за ним. Курсанты неторопливо шли сзади, из боковых проходов к ним присоединялись всё новые и новые люди, и вскоре их образовалась целая толпа. Если б не униформа, их можно было принять за обычных граждан, вышедших на праздничное гулянье, среди которых попадались и девушки, и дряхлые старики.

Где-то в самом углу, у последних четных коридоров, лейтенант остановился и приложил ладонь к гладкой панели. Широкие ворота раздвинулись, и Тихона втащили в большую комнату, залитую ярким светом. Помещение было пустым, лишь в центре, на круглом возвышении, стояла плоская койка с четырьмя вертикальными мачтами по углам.

Курсанты вошли и расположились амфитеатром, оставив узкий проход от ворот к несимпатичному ложу. Тихоном овладела смутная тревога. Несомненно, кровать предназначалась для него, однако едва ли наказание сводилось к прилюдному сну или чему-то в этом роде, да и металлические столбы выглядели жутковато.