Он показал на свободную капсулу, и Тихон мысленно повторил: «Третья слева».

– Чего растерялся, запрыгивай! Привыкай к кабине сразу, в ней пройдет большая часть твоей жизни.

– А война? – изумленно спросил он.

Капитан многозначительно хмыкнул, но ничего не сказал.

Тихон приблизился к саркофагу, и крышка бесшумно поднялась. Лежак оказался очень даже удобным. Бархатной подушки, само собой, не было, но Тихон и без нее чувствовал себя вполне комфортно. Игорь помог ему надеть прозрачный обруч и сообщил:

– Все датчики индивидуальные. Создаются под каждого оператора отдельно.

– И под меня? – почему-то обрадовался Тихон.

– У тебя же брали копию генотипа? Или ее с собаки считывали?

Капитан громко заржал.

– А оператор – это кто?

– Это ты, – сказал лейтенант, отходя от кабины.

Пролежав с минуту, Тихон попробовал согнуть ноги – колени уперлись в близкий потолок. Как в могиле. Вылезти? Позвать Игоря? Он уже собрался крикнуть, но испугался, что капитан опять станет смеяться. Тихон тревожно пошевелился и решил посмотреть, что будет дальше.

Постепенно глаза к темноте привыкли, и ему действительно удалось кое-что разглядеть. Впереди, прямо у лица, парил блестящий шарик. Вместо того чтобы удивиться, Тихон зачем-то взял его в руку – хотя знал, что руки находятся в полном покое. Шарик был тяжелым и холодным, но самое главное, он пах нелюбимой Тихоном клубникой, вонял так, что хотелось отбросить его подальше.

– Эволюция, – внезапно прогремело в пустоте, и он увидел дрожащий комок слизи. Тихон уже не лежал в кабине, он вообще нигде не находился – просто существовал, но не в одиночестве, а рядом с большим мутным сгустком.

– Вся живая природа развивается на основе одного универсального принципа, – снова сказал никто.

Из куска слизи вылупились две бактерии. Та, что была побольше, карикатурно обнюхала маленькую и, разинув зубастую пасть, немедленно ее проглотила.

– Естественный отбор, – торжественно заключил голос.

Представление было довольно наивным, зато выразительным. Хищного микроба пожрал другой, а того – третий, впрочем, это уже был не микроб, а заяц, легко удирающий от хромого и тощего волка.

– Нет никаких оснований полагать, что с появлением человека путь эволюции изменился. Он всё тот же: выживает сильнейший. Двигатель эволюции – борьба.

Тихон почувствовал себя оскорбленным. Программу начального образования ему преподносили как нечто сокровенное.

– Настала пора встречи человечества с конкурирующим видом. Наша уникальность оказалась иллюзией. Природа ничего не дает даром, в том числе – и права на жизнь. За это право надо бороться. И мы будем бороться. Естественный отбор продолжается. Конкурентам требуется та же среда обитания, что и нам. Но дело не в том, что им не хватает своих колоний, и не в том, что мы не желаем терпеть чужого присутствия. Война – это не сознательный выбор, это воля природы. Сильный подчинит слабого и станет еще сильнее. Борьба может длиться тысячелетия. Наша задача – не проиграть.

В лозунге «не проиграть» звучала какая-то обреченность, и Тихон вспомнил, что уже слышал эти слова на Аранте.

– Для полной победы у нас не хватает сил, – моментально отозвался голос. – Так же, как и у наших врагов. Война будет долгой и, с точки зрения отдельного человека, бессмысленной. Но таков закон эволюции. Это необходимо для вида. Конкуренты – для краткости конкуры – представляют из себя в целом не агрессивную, но стремительно развивающуюся расу. Социально-экономическая организация их общества не определена. Наличие культуры не установлено. Способ мышления неясен. Биологически конкуры близки людям.