Так что само понятие «охотники на вампиров» звучало для меня смешно.

Как можно охотиться на таких, практически неуязвимых, существ? Что простой человек вообще способен сделать им, если осиновый кол, чеснок и прочее – лишь суеверные выдумки, не способные причинить вред тем, кто уже умер.

– У них нет ни кольев, ни чеснока, ни вербены. Потому что они знают нашу природу и знают наши слабости, а значит, и ты должна знать о них, – пояснил Эш, все также не желая принимать мой шутливы тон.

– Хорошо, слушаю, – ответила я, становясь серьезной.

Охотники пока казались мне больше героями фильмов (сказал настоящий вампир, ха), нежели серьезной угрозой, но раз уж теперь я одна из тех, кто скрывается во тьме, мне надо это знать. Все-таки умирать во второй раз, помня, насколько это больно, я не собиралась.

– Ты уже в курсе, что мы, хоть и совершенные создания, но все же имеем свои маленькие слабости. И самая страшная из них – это прямой свет солнца. На примере Рамоны ты успела увидеть, что он делает с вампирами, зефирка, – Эш кровожадно усмехнулся.

Определенно, смерть Рамоны до сих пор доставляла ему удовольствие.

– Да уж, – хмыкнула я.

Если бы пришлось – повторила бы это, не задумываясь.

– Новорожденный вампир очень, ОЧЕНЬ, чувствителен к солнцу, оно убивает его практически сразу, и смерть эту я могу охарактеризовать, как крайне мучительную. Если завтра ты вдруг решишь выйти на улицу днем, то не успеешь сказать «гробик», как обернешься пеплом, предварительно прочувствовав на себе всю прелесть сгорания замертво. Но со временем влияние света становится не таким губительным. Чем больше проходит лет и веков – тем выше устойчивость вампира. И это хорошо, ведь в запасе у нас вечность, а значит, где-то далеко в будущем, мы с тобой сможем не бояться света совсем. Однако кроме солнца есть и вторая опасность. Это особая трава, – Эш нахмурился и замолчал, словно на ум ему пришло что-то неприятное.

А я друг вспомнила, что однажды он упоминал нечто подобное, когда я пыталась защитить себя чесноком. «Есть одна травка, делающая нас грустненькими», – кажется, так он тогда сказал.

– Рута, так она называется, – продолжил Эш, вновь вернув на лицо привычную, холодную усмешку. – Она растет на склонах приморских гор, и ее листья впитывают солнечный свет, делая траву опасной для вампиров. Если употребить ее внутрь, то желудок будет жечь огнем, а кровь на некоторое время перестанет усваиваться. От этого вампир значительно ослабеет и потеряет способности к внушению, «вампирскому обаянию» и чтению мыслей.

Эш внимательно посмотрел на меня.

Да уж! В фильмах или книгах про руту не было ни слова! Знай я об этой волшебной траве заранее, я бы смогла спасти Роксану и саму себя, избежав печальной участи монстра.

Вот только тогда бы я так и не узнала Эша.

Настоящего Эша.

– Но это не все, на что способно растение, – так и не дождавшись от меня комментариев, вновь заговорил Эш. – Ведь, чтобы заставить вампира выпить отвар из руты нужно фактически самому быть вампиром. Я бы, например, успел свернуть шею такому смельчаку гораздо раньше, чем он бы выплеснул в меня хотя бы грамм этой пакости. По крайней мере, теперь мои силы позволяют это, хотя ты все же должна опасаться и подобного. Ты, конечно, восхитительная вампирша, но еще новообращенная и такая маленькая…

Эш мягко рассмеялся, словно сказал нечто веселое, но я не видела в этом ничего смешного. Впрочем, я уже давно убедилась – чувство юмора этого привлекательного немертвого отличалось излишней специфичностью.