Светлейший князь Григорий Потемкин
Гравюра конца 1790-х годов. Коллекция О. А. Хорошиловой
Среди близких императрице вельмож самым ярым и ярким поклонником османского стиля был, пожалуй, светлейший князь Григорий Потемкин, один из участников русско-турецких войн, мнивший себя конечно же главным победителем. Он считал османский стиль одним из своих завоеваний. Светлейший князь, в роскошном азиатском халате на меху, лежа в гостиной, уставленной прелестными восточными мебелями и безделушками, ощущал себя Марсом среди военных трофеев. И зело впечатлял этим своих гостей: «Когда, бывало, видишь его небрежно лежащего на софе, с распущенными волосами, в халате или шубе, в шальварах, с туфлями на босу ногу, с открытой шеей, то невольно воображаешь себя перед каким-нибудь турецким или персидским пашою»[51], – Луи-Филипп Сегюр[52].
В «трофейном» турецком стиле были решены покои русской знати. Декораторы и архитекторы корпели над книгами и гравюрами, чтобы перевести сухие описания и скупые штрихи на богатый язык русской роскоши. В 1777 году одна из внутренних комнат Екатерины II была переоборудована под «турецкие покои», о чем в сентябре того же года сообщил «Камер-фурьерский журнал». Турецкую комнату устроили в Гатчинском дворце Григория Орлова[53]. Османскими гостиными и кабинетами восторгались гости светлейшего князя Потемкина: «Вечерние собрания у князя Потемкина становились все чаще. Волшебная азиатская роскошь доходила до крайней степени. – отмечала Варвара Головина[54]. – Те дни, когда не было бала, общество проводило вечера в диванной гостиной. Мебель была покрыта турецкой розовой материей, вытканной серебром, на полу был разостлан такой же ковер с золотом. На роскошном столе стояла филиграновая курительница, распространявшая аравийские благоухания. Нам разносили чай нескольких сортов. Князь носил почти всегда кафтан, обшитый соболем… У княгини было платье, очень похожее на одежду султанской фаворитки: недоставало только шаровар»[55].
В 1775 году в селе Троицком, принадлежавшем графу Петру Румянцеву, с размахом отметили подписание мирного договора с Портой, в связи с чем имение получило почетное второе имя «Кайнарджи». В парке построили из дерева мини-копию одной из крепостей, взятых Румянцевым во время кампании. Но самыми эффектными архитектурными памятниками победам русской армии стали Чесменский дворец и Чесменская церковь.
В 1774–1775 годах устраивались маскарады и балы в османском вкусе. В 1775 году по почину императрицы прошло несколько Турецких кадрилей, на которых Екатерина присутствовала в «турецком платье». В июне того же года в Петербурге силами Шляхетного кадетского корпуса был устроен грандиозный праздник в честь победы над Портой. На площади возвели амфитеатр, в центре поставили триумфальную колонну «в 50 футов вышины, украшенную сверху статуей богини Славы, окруженной знаменами и значками, отнятыми у турок»[56]. Кадетское действо закончилось великолепным фейерверком и роскошным ужином в лучших «викториальных» традициях той эпохи.
Впрочем, даже оно не затмило того феерического празднества, которое устроил еще во время русско-турецкой кампании богач и балагур Лев Нарышкин. Он поспешил польстить Екатерине II раньше всех и за два года до окончания войны восславил гений матушки-императрицы, побеждающей турок на суше и море. Описание этого маскарада привожу в Приложении № 1.