– Ах да! – сказал Несвицкий, обращаясь к князю Андрею, – кстати о Штраухе. Тут тебя давно ждет офицер пехотный.

– Какой офицер?

– Помнишь, тебя посылали следствие производить, корову что ли он утащил у немцев.

– Что ж ему нужно? – морщась, сказал князь Андрей, поворачивая кольцо на своей маленькой белой руке.

– Жалкий такой, просить тебя пришел. Жерков, как он? Ну, как он говорил?

Жерков сделал гримасу и начал представлять офицера.

– Я… совсем не то… солдаты… купили скотину, потому что хозяева… Скотина… хозяева… скотина…

Князь Андрей встал и надел мундир.

– Нет, ты замни как-нибудь, – сказал Несвицкий. – Ей-богу, такой жалкий.

– Я ни заминать, ни подводить никого и ничего не хочу. Меня послали, я сказал, что было. И мерзавцев я никогда не жалею и не смеюсь над ними, – прибавил он, глядя на Жеркова.

Поговорив с офицером, он высокомерно объяснил ему, что он никакого с ним личного дела не имеет и не желает иметь.

– Ведь вы сами знаете, ваш… князь, – говорил офицер, который, видимо, находился в недоумении, как ему обращаться с этим адъютантом: он боялся одинаково и унижаться, и не быть достаточно вежливым, – ведь вы сами знаете, князь, что походом бывали дни, что солдаты не емши, ну, как запретить… вы сами посудите…

– Ежели вы требуете моего личного убеждения, – сказал князь Андрей, – то я вам скажу, что, по моему мнению, мародерство всегда есть важный проступок, а в земле союзников нет за него достаточно строгого наказания. Но, главное, вы поймите, что я ничего не могу сделать; мое дело доложить главнокомандующему, что я нашел. Не могу же я для вас лгать. – И, улыбнувшись этой странной мысли, он поклонился офицеру и пошел назад. Возвращаясь к себе, он увидел идущих по коридору генерала Штрауха и члена гофкригсрата. Навстречу им шли Несвицкий и Жерков.

По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли и обойти двух офицеров, но Жерков, отталкивая рукою Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:

– Идут!.. идут!.. посторонитесь, дорогу! пожалуйста, дорогу!

Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.

– Ваше превосходительство, – сказал он по-немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить. – Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцевать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.

Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него, но, заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.

– Имею честь поздравить, генерал Макк приехал совсем здоров, только немного тут зашибся, – прибавил он, сияя улыбкой и указывая на свою голову.

Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.

– Боже мой, как наивен, – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.

Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея и повлек его в свою комнату. Вслед за Несвицким в комнату вошел князь Андрей и, не обращая внимания на его хохот, подошел к своему столу и сбросил с него на пол лежавшую фуражку Жеркова.

– Нет, что за рожа! – сквозь смех говорил Несвицкий. – Это чудесно! Только немного тут зашибся… ха, ха, ха!.

– Ничего смешного нет, – сказал князь Андрей.

– Как не смешно? Одна рожа чего сто́ит…

– Ничего смешного. Я не большой друг австрийцев, но есть приличия, которых может не знать этот негодяй, но которые мне и тебе до́лжно соблюдать.

– Полно, он сейчас войдет, – испуганно перебил Несвицкий.

– Мне все равно. Как это хорошо нас выказывает перед союзниками, как тут много такта!.. Офицер этот, который украл корову для роты, право, не хуже твоего Жеркова. Тот, по крайней мере, нуждался в этой корове.