Победу на Восточном фронте мы видели через жерло танкового ствола. Поначалу все шло хорошо: Прибалтика, Белоруссия, Украина, Западная часть России – высвечивались реалии скорого захвата советской столицы. Москву мы видели в цейсовские стекла биноклей. Но потом в нашей машине что‐то сломалось. Российская пружина трудно, а то и вовсе не поддавалась сжатию. Мы почувствовали ее обратный ход. Под Москвой она стала стремительно расправляться.

И дело тут не только в глиноземной распутице и коварных морозах. Всем воюющим сторонам было холодно и голодно. Значит, Россия лучше подготовилась и с сезонным обмундированием, и питанием. Нам только обещали привезти теплое обмундирования. Командование и пальцем не пошевелило, зная, что эшелоны со спецодеждой стоят уже недели в тупиках. Больше заботилось оно о боеприпасах и боевой технике, а не о солдатах, замерзающих в снегах Подмосковья».

В конце своих дневниковых записей он с горечью произносит:

«У нас украли годы юности. С нами все кончено. Скоро все рухнет, и Третьего рейха никогда не будет».

Немцы проиграли еще и потому, что были необъяснимо жестоки по отношению к командирам и комиссарам, военнопленным и простым гражданам на оккупированных территориях. На звериную жестокость к мирному населению райхскомиссара Украины Эриха Коха фюреру жаловался даже рейхсминистр восточных оккупированных территорий обергруппенфюрер СА Альфред Розенберг.

Он считал, что своими действиями Кох усложняет отношения с украинскими националистами, временными попутчиками нацистов. Более того, создает основу для расширения и углубления процесса советского партизанского движения.

А в это время стремительно шли, ехали на колесах и грохотали гусеницами бронетехники по украинской земле по направлению к Москве в куцых мышиного цвета мундирах, обливаясь потом летом сорок первого года «зольдаты» группы армий «Центр». Они стремились вперед с мыслю фюрера о непременной победе над Россией с обещанием солдатам и офицерам земли под красивые фольварки.

Как говорил поэт:

Они сначала уперлись в Киев, потом в Смоленск. Подкатились на броне к Москве. И тут получился первый облом. Враг был разгромлен на подступах к Москве. А затем случились Сталинградская битва и Курская дуга. Враг стал задыхаться от подзатыльников, откатываясь, яростно сопротивляясь. Трезвомыслящие немцы понимали, что блицкрига не получилось. Красная армия теперь нацелилась на Германию и все быстрее и увереннее катила к Берлину.

Вот и оправдалась «ошибка» Сталина, что Советская армия будет воевать и добивать врага на его же территории!

Из воспоминаний бригаденфюрера и генерал‐майора войск СС Отто Кумма:

«…Отто Кумм с начала войны с Советской Россией командовал 4‐м мотопехотным полком СС «Фюрер» в составе дивизии СС «Рейх».

В начале июня 1941 года полк был доставлен по железной дороге в район польского города Люблин – для обеспечения охраны границы с Россией, как нам сказали. Однако в действительности здесь происходило сосредоточение и развертывание войск, что в сочетании с развертыванием тыловой службы могло означать только подготовку к войне с Россией. Это не могло не вызвать серьезную озабоченность у всякого сознающего свою ответственность здравомыслящего немца.

Принимая во внимание общую военную обстановку, уже тогда нельзя было исключить возникающую для Германии огромную опасность войны на два фронта. Правда, Франция была разгромлена и капитулировала. Но ни в коем случае нельзя было недооценивать военную мощь Англии, для которой усмирение Германии было вопросом жизни и смерти. Чем сильнее становилась Германия, тем большие опасения вызывала ее военная мощь у Англии…