Теперь же, рассматривая сильно располневшего Рорнора, тан видел перед собой купца, что сражался нынче не клинком, а толстым кошельком.

Подстать хозяину и комната: большой светлый зал, богато украшенный коврами, статуями и картинами, больше напоминал купеческий дом, чем зал совета в городской ратуше. Граф восседал за огромным столом, уставленным закусками и кувшинами с вином – видно, предпочитал разговаривать о делах за едой. Сам Сигмон, как и положено просителю, стоял в центре комнаты, перед столом, и под изучающим взглядом городского главы чувствовал себя весьма неуютно.

– Что же, – вяло сказал граф, закончив осмотр гостя, – выглядишь ты крепким. Как там тебя?

– Охотник Сигмон, ваша светлость, – живо отозвался тан, решивший не отступать от роли простолюдина. Он не боялся называться настоящим именем – Сигмонов в Ривастане в достатке. Достаточно опустить имя предков, и станешь одним из многих.

– Охотник… – пробормотал Рорнор, запуская пятерню в блюдо с нарезанной ветчиной. – И на кого ты охотишься?

– На всех, кто отличается от людей, ваша светлость.

– Вот, значит, как, – пробормотал граф, берясь за кубок.

Тан не ответил. Он не собирался облегчать задачу Рорнору и ждал, что тот сам заведет разговор о вампирах. Слишком уж часто при его словах о кровососах люди отворачивались и кашляли в кулак, пытаясь сдержать усмешку.

Городской глава одним махом выпил кубок вина, зажевал ветчиной, не отрывая взгляда от гостя. Тот молчал. Граф рыгнул и отвел взгляд.

– Вот что, – сказал он. – Есть для тебя дело, охотник.

– Слушаю, ваша светлость.

– На южной окраине пропали два мастера. Хорошие мастера, рукастые да башковитые. Полезные. Ты пойди их поищи. Разузнай, что к чему. Потом поговорим.

– А стража-то на что? – бросил тан, не собираясь заниматься чужими заботами. – Их это дело, по околотку шнырять.

Граф грозно сдвинул брови, бросил на гостя злой взгляд.

– Не дерзить! – велел он. – Цепи в нашем городе крепкие!

– Прошу прощения, ваша светлость, – неохотно отозвался тан, решив, что еще один побег из темницы ему совершенно не нужен, – человек я грубый, с людьми общаюсь редко. Все больше по лесам, в одиночку. Одичал немного.

– То-то, – буркнул граф. – Сделаешь, что сказано. Поможешь разобраться с делом, получишь плату. Будешь бузить – примеришь на себя оковы. Понял?

– Точно так, ваша светлость, – покорно отозвался Сигмон. – Но все же, позвольте заметить, в страже я не служил и сыску пропавших не обучен. Другое у меня ремесло. Так что вряд ли окажусь полезен, ваша светлость.

– Ишь, – буркнул граф, – как про цепи разговор, так сразу и дикость вся прошла. Ни при чем тут стража. Для тебя дело, в самый раз.

Тан переступил с ноги на ногу и сделал вид, что жутко заинтересован словами графа. Тот помялся немного, покрутил в пухлых руках опустевший кубок, и продолжил:

– Пропали они ночью. Говорят, обстоятельства исчезновения весьма таинственны. Стража сделала все что потребно, но ничего не нашла. И есть такое мнение у людей знающих, что на южной окраине объявился упырь. Видели его в ту самую ночь недалеко от дома одного из мастеров.

– Упырь? – хмыкнул тан. – Люди часто видят то, чего нет на самом деле, ваша светлость. Не проще ли нерадивой страже списать все на чудовище, да на том и успокоиться?

Рорнор нашарил среди тарелок лист пергамента, поднял его к самому носу и прочитал:

– Был темен ликом, двигался быстро и бесшумно. Лицо как серая терка, ноздреватая и шершавая, похож на покойника, клыки до нижней губы, глаза красные, горят. Волос на голове мало, редкие, похожие на истертое мочало.