Обоих не раз укладывали на железный стол в башне Магов и шептали над их телами заклинания, пока мальчишки не теряли сознания от боли. Но самое страшное было впереди – до полного изменения еще далеко, но маги собирались пойти до конца. Ребята знали: им все равно не выжить. И однажды ночью они попытались бежать.

Путь к свободе был только один – вниз головой с высокой Башни Магов, на вершине которой находилась их темница. Но оставалась крохотная надежда, что им удастся упасть в крону деревьев королевского парка, а не шлепнуться на камни площади. Оба знали, что, скорее всего, они разобьются насмерть, но умирать на столе, под ножами магов… Лучше – вниз головой на камни.

Эрмину повезло. Он изменился больше, чем сирота, и потому весил не больше заплечной котомки – его хрупкие полые кости и отчаянная худоба сделали свое дело. Порывом ветра его снесло в сторону королевского парка, за ограду, на огромный вяз, росший с незапамятных времен у стены. Проломившись сквозь ветви, он скатился вниз, на траву, к ногам онемевшего от испуга паренька в расшитом золотом платье.

Беглец слышал, как за стеной успел вскрикнуть сирота, прежде чем его тело с мокрым шлепком расплющилось о камни мостовой. И слышал, как подняли тревогу маги. Как запели трубы, забряцала оружием стража… И когда паренек, разодетый в золото и шелка, склонился над ним, Эрмин заплакал. Сквозь слезы он просил помощи, рассказывал, что делают с ним маги, умолял спрятать его. Или хотя бы отпустить. Паренек, что был старше Эрмина, сидел рядом и держал его за руку, пока не пришли стражники.

На этот раз его бросили в каменный мешок, где не было ни одного окна. Он провел без еды трое суток – ему давали только воду. Потом за ним пришел старший королевский маг и отвел его в лабораторию, где на широком железном столе были разложены сверкающие инструменты. Эрмин не сопротивлялся. Он настолько ослаб, что даже не мог умолять о пощаде.

Когда его привязали к столу и положили на грудь магический кристалл, от которого исходило жгучее тепло, Эрмин понял, что может попрощаться с жизнью. Он надеялся, что ему хватит сил, чтобы проклясть мучителей, как это сделал воришка, и набрал полную грудь воздуха. Но не успел ничего сказать.

Дверь в лабораторию распахнулась, и в комнату ворвались стражники. Маги пытались сопротивляться, но солдаты – отчаянно смелые или вовсе безумные – быстро скрутили их, как простых воров из городского притона. Командовал ими тот самый паренек из сада, Эрмин сразу его узнал.

Действовал он так быстро и решительно, что ни один маг не успел опомниться и произнести заклинание. И он сам отвязал Эрмина от железного стола, распоров широкие ремни кинжалом с гербом Сеговаров на рукояти. Ослабевший Эрмин плохо соображал, и только когда к пареньку обратился один из стражников, он понял, кто перед ним. Так он познакомился с Геордором Третьим, будущим монархом Ривастана, которого тогда звали просто Геор.

Граф де Грилл больно ударился макушкой о край люка и выругался. Он помотал головой, отгоняя непрошеные воспоминания, подтянулся на руках и быстро забрался на чердак. Темный, весь в паучьей пряже, с сугробами пыли, он больше напоминал склеп. Но как раз это граф и ценил: сюда никто не сунется по собственной воле. Здесь он часто прятался – уже после того, как принц освободил его из темницы магов. Здесь он жил и работал, когда Геордор взошел на престол. Этот пыльный и заброшенный чердак стал его тайной комнатой, хотя ей и было далеко до королевской.

Сейчас оставалось найти слуховое окошко с зачерненными стеклами, что ведет на крышу. Конечно, он его нашел, он сделал бы это с закрытыми глазами – настолько хорошо знал этот пыльный склеп.