– Светка! – сморщилась мать.

– Все, все. Вовка, скидывай ватник, валенки и шапку на вешалку, и я сейчас тебя мерить буду.

Измерила всего. При этом Вовке показалось, что когда швея его сзади измеряла, то умышленно своей полной «троечкой» навалилась.

– Все, дорогие товарищи, можете быть свободны. Послезавтра приходите на примерку так же часов в семь вечера. Нужно будет фасон обговорить и предварительно померить.

Послезавтра было четвергом и мать пришла поздно с работы, конец месяца, чего-там не ладилось у них.

– Вов, ты сходи один на примерку, не заблудишься. А то мне еще суп варить и картошку жарить. Только сильно не задерживайся. Не знаю, как получится. И не слушай ее. Вечно шутит. Зато мастерица знатная.

Фомин устал на тренировке и идти не хотел, ноги гудели, но вылезти из коротковатого ватника и заиметь настоящее пальто хотелось. Оделся и вышел в метель. Второй день мело. Пришел весь, как снеговик, и долго отряхивался в подъезде. Нет, подъездом это назвать нельзя. Дом такой же, как у них – четырехквартирный, и маленькие сени или тамбур. Открылась дверь и из полутьмы прихожей раздался веселый голос портнихи:

– О, Вова, ты чего не стучишь, не заходишь. Боишься меня?

– А должен? – решил подыграть Вовка.

– Не съем. Заходи, раздевайся.

Фомин разделся и зашел в комнату. Там по всем стульям и спинкам кровати были развешаны уже распоротые, выстиранные и отглаженные куски черной драповой материи. Понятно, шинель бывшая.

– Так, модник, скажи, а какое тебе пальто нужно? Вон журнал видишь, посмотри, какое нравится.

Убожество. Мешки. Ни вкуса, ни фантазии. Да лучше в ватнике ходить!

– Тетя Света, а можно мне карандаш и листок бумаги?

– Какая я тебе тетя. Просто Света. – Встала, уперев руки в хорошие такие бедра тетя. При этом верх халатика, надетого, видимо, без лифчика, разошелся, и «троечка» себя проявила.

– Хорошо, просто Света. Есть карандаш?

– Держи, – и она протянула Фомину ученическую тетрадку и химический карандаш.

Вовка его мусолить не стал, он положил перед собой журнал, как образец, срисовал пальто из него, а потом стал карандашом, уже наслюнявленным, добавлять и урезать. Получилось вполне модное пальто из следующего века. Такое, какое как-то в Англии Челенков себе купил. Просто Света сначала молча стояла у него за спиной, а потом придвинулась и, нависнув над сидящим Вовкой и пристроив груди ему на плечо, стала спрашивать пояснения.

– Кхм, Просто Света…

И тут она укусила его за ухо. Не сильно и не больно. Прикусила, играя, и погладила по голове. Одной рукой. Вторая в это время пошла от груди на живот и уперлась в резко обозначившийся бугорок.

– Готов! – и она, развернув Вовку на табуретке, впилась в него губами.

Страсть есть. Умения нет. Пришлось продемонстрировать. Поделиться опытом.

Добрались до кровати, и там оказалось, что страсть лучше опыта. Нафиг та Камасутра со всякими «фейерверками», «наездницами» и «блестящими треугольниками». Пришлось подушкой голову закрывать Просто Света выгибалась, кричала, рычала и, наверное, хотела поделиться ощущениями со всем их поселком. Ни с чем подобным Челенков в прошлой жизни не сталкивался.

Н-да. Закончилось только все довольно быстро. Так показалось, а когда на будильник, упавший от их разгула, глянул Вовка, то поморщился. Час почти. Задаст ему мать и всю душу вытрясет. Опоздал к ужину.

– Ты, Вовочка, умойся, сходи на кухню, проветрись как следует, а то мать учует запах духов. Приходи завтра, подкладку примерим. Стой. Вот синяя саржа есть и черная. Какую хочешь? – Просто Света запахивала халатик. Под ним, как оказалось, вообще ничего не было. Словно знала, что матери с Вовкой не будет. Будущее предвидит. «Хогвартс» заканчивала. Ведьма.