– Папа закройщик в ателье «Радуга», – поспешила оправдать ощупывание будущего зятя отцом Ирина.

– Понятно. Ой!

– Потерпите, Володенька, сейчас станет ещё больней. Нужно смыть запёкшуюся кровь. Там может быть грязь. Зачем вам грязь в ухе? – Прижала его к стулу «будущая тёща».

Портной. Вовремя-то как, а то Вовка уже из всей своей одежды вырос, особенно из пальто модного порезанного. А «Зима близко». Портной – это хорошо.

– Исаак…

– Для вас просто – папа. Шучу, вы так мило краснеете, Володенька. Исаак Яковлевич Розенфельд – старший закройщик ателье «Радуга» к вашим услугам. Так кто вам шил эту рубаху великолепную?

Вытирать руки о штаны некультурно! Это вам объяснит любой, чьи штаны вы выбрали.

Стас Янковский

В дверь опять тарабанили. И звонили одновременно. То есть, капитан не унялся и милиционера с собой прихватил. Вовка потянулся на кровати генеральской семейной. Коротковата будет. Длинной панцирно-скрипучее чудо передовой буржуазной мысли была метр восемьдесят. Благо, что прутья в спинке были на существенном расстоянии друг от друга и ноги можно вытащить сквозь них. В первый день, правда, чуть не сломал, то ли ноги, то ли прутья. Забыл об этом просачивание сквозь спинку и решил соскочить, проснувшись, на пол. Соскочил, вдарившись плечом об пол, и чуть не перевернув скрипучее чудо. Еле выпутался.

Потому, сейчас извлёк по очереди все ноги из-за решётки и затопал босыми этими ногами в прихожую. Хорошо «Стеше», она почти глухая. Вовка, однако, одну странность заметил, так-то с ней надо разговаривать, повышая голос, а вот по телефону с какой-то подругой она вполне нормально разговаривает. Сейчас Стеша не услышала, и пришлось идти открывать. Взглянул на часы в огромном длиннющем коридоре. Половина седьмого. Оборзел капитан. Точно надо Аполлонову пожаловаться.

Спрашивать «Кто там?», не стал, отдёрнул засов, такой приличный, на который Степанида Гавриловна всегда на ночь дверь закрывает и распахнул створку. Капитана не было. Милиционера не было тоже. Перед дверью стояла в курточке бежевой Наташа Аполлонова. Стояла и смотрела на его сатиновые трусы и майку алкоголичку. А где взять другую?

– Ой. – Отвернулась.

Вовка посмотрел на трусы чёрные. Ну, утро, естественная реакция организма. Поднял глаза на посетительницу. Не одна пришла. Взяла, наняла эскорт. Любой другой девице недёшево бы обошёлся. Позади, стояли в полной парадной форме с кучей орденов и медалей, два генерала. Молодых довольно, без седин и усов будёновских. У того, что поменьше ростом была «Золотая Звезда Героя» на сине-зелёном кителе.

– Ты, Фомин, вообще оборзел? – маленький и сказал. Генерал-лейтенант.

– Да, Володька, ты срам-то прикрой, девушку привели. – Тот, что постарше показал Вовке кулак. Этот вообще – генерал-полковник.

– Заходите, я мигом, – метнулся Вовка прочь.

А чего одеть? Треники с отвислыми коленями? Домашние штаны, которые малы и с заплатами из старых отцовых армейских бриджей выкроенные? Бостоновые постирала вчера Степанида Гавриловна, дождь же был, пока добирался от родичей «невесты» все устряпал-забрызгал. Есть только штаны от костюма бежевого, что сшили по спецзаказу для команды юношей «Динамо» перед их турне в Югославию. Но они висят в шкафу в большой комнате, а туда уже гости набились. Опять в труселях семейных выцветших дефилировать.

Спас положение Василий Сталин, заглянул в спальню и головой мотнул, типа, чего телишься. Пора, труба зовёт.

– Василий Иосифович, у меня в шкафу в той комнате бежевые брюки висят, не принесёте? Пожалуйста. – Сталин хмыкнул, присвистнул и громко специально гад спросил: