Не дав мне очухаться, мужчина начинает двигаться быстро, сильно, размашисто.

Находясь сверху, он все время смотрит в мои глаза. Только я их прикрываю, сразу слышу.

- Открой и перестать стыдиться того, что тебе хорошо. Ну, что говорю, открой глаза, Любушка!

Господи, меня мужчина назвал Любушка, проносится в моей голове. Муж за все годы жизни ни разу ко мне так не обращался.

- Милая, тебе нравится сейчас, вот так, когда я поднял твои ноги на свои плечи? Прислушайся к своим ощущениям, детка! - шепчет мне Степан.

Твою ж зорьку, меня спрашивают, как мне нравится, просят прислушаться к себе.

- Ой, ой, ой! У меня кружится голова. Я сейчас разорвусь от ощущений, - слышу свой продолжительный стон и чувствую, как меня колотит.

Пытаясь контролировать себя и свои эмоции, хватаюсь за мужчину. Мои руки давно развязаны. Подтягиваясь к нему, попадают в его плен.

Мы вместе одновременно двигаемся навстречу друг другу, как два паровоза.

В момент нашего взрыва Степан роняет меня на спину, резко подаёт назад, выдергивая из меня свой член и прижимая его своим телом к моему животу. Кончая сам, он быстро вводит внутрь меня два своих толстых и длинных пальца, помогая мне продлить мои ощущения.

Доведя все до логического конца для нас обоих, Степан ложится рядом со мной, притягивая меня к себе, укладывая мою голову на свое плечо, целуя макушку моей головы и поглаживая мой бок и бедро.

Находясь в его объятиях, в каком-то приятном дурмане, наблюдаю взглядом за покачивающимся членом Степана. Он слегка обмяк, но так и не упал. Про себя называю его стойким солдатом. По сравнению с ним член моего мужа иначе, как пипеткой, и не назовёшь.

Да, все же пять дней назад я была совершенно права в своём определении размера Толькиной пипки.

4. Глава 3

Лежу рядом с Любашей, поглаживаю её шикарные округлости и просто млею, такое чувство, что я к себе домой вернулся после длительного похода в никуда.

Люба притихла, как мышка. Мне даже хочется её защекотать, чтобы снова услышать слова возмущения, но главное не в словах, а в её мягком, бархатистом, глубоком, обволакивающем голосе. Ещё в ее интонациях без жеманства и бабского актерства. Но…

Даная моя молчит, и я тоже. Чувствую, что мы оба наслаждаемся тишиной.

Кстати, как показывают мой опыт и практика, очень мало людей, которые умеют молчать. Тех, кто умеет молчать красиво, ещё меньше.

У Любаши с этим превосходно. Она говорит своим дыханием. Интуиция мне подсказывает, что девушка моя мучается, хочет что-то спросить или сказать, но продолжает партизанить.

Варианта у меня три: боится, стесняется, подбирает слова. Кстати, все эти мыслеформы мне нравятся, так же как и сама шикарная фактурная женщина.

До вчерашнего дня я был твердо уверен в том, что мне нравятся тонкие и бестелесные красавицы. Этакие Твигги - девушки хрупкого телосложения с узкими плечами и бедрами, маленькой грудью и попкой, тонкими ножками и ручками. Смотря на них, визуально видишь одни ноги.

Мама, зная мой вкус, всегда подтрунивает над ним, говоря, что меня явно в роддоме подменили, раз я люблю фитюлек с теловычитанием и обезьяньими попками.

Маман у меня отличная, каждое её слово не в бровь, так в глаз. Как-то в очередную нашу встречу мамсик, потрепав меня по волосам, сказала:"Степушка, поверь мне, найдётся и на тебя твоя фактура. Возьмёшь ты её в ручищи свои загребущие и поймёшь, что это все твоё. Будешь обнимать и бояться отпустить."

Выслушав мать свою, только фыркаю, потому как уверен на сто процентов в своих предпочтения, проверенных годами.